В первую же неделю меня осчастливили сообщениями 744 человека мужского пола в возрасте от 18 до 56 лет. Условно весь контингент моих потенциальных женихов можно разделить на четыре категории: 1) наглые подростки; 2) робкие маньяки; 3) пассивные рыбаки-нарциссы; 4) активные притворщики.
Первые зовут немедленно: «пить пиво», «занятся сэксом», «е…цца», в крайнем случае – «гулять са мной и другом на плотинке». Вторые пламенно обещают «лизать» либо умоляют о порке. Третьи пишут: «Привет!», дают свой телефон, после чего ждут, когда я сама начну задавать вопросы, звонить и всячески по-женски суетиться.
Уже на пятой минуте знакомства они говорят: «Давай спрашивай, что интересует!» Если я этого не делаю, рыбак сразу решает, что я отстойная дура либо здесь просто «не клюёт». Причём о «наживке» эти герои в принципе не заботятся. При их появлении рыба сама должна выпрыгивать из воды.
Четвёртые напористо приглашают выпить кофе, поужинать, «насладиться друг другом», «ознакомиться поближе». Но вот что интересно: стоит только выказать готовность, давая понять, что твоего дамского аппетита хватит и на кофе-ужин, и «насладиться», и прочее, – эти активисты тут же киксуют, сдуваются и плавно отступают за горизонт.
За две неполные недели мне встретился один более-менее нормальный, симпатичный мужчина по имени Пётр. Впрочем, глубоко женатый. Он не впадал в пошлости и писал без грамматических ошибок. Он даже не тащил меня «насладиться». Трудно сказать, чем я так уж его привлекла. По его словам, он влюбился. Когда Пётр заявил, что всерьёз подумывает уйти от супруги, меня наконец пробило на женскую солидарность. На этом карьера прекрасной блондинки трагически оборвалась.
Как я был террористом
После перелёта с другого континента мы приземляемся в московском аэропорту Домодедово, и уже на подходе к залу прибытия нас, пассажиров аэробуса (больше 150 человек), благополучно забывают в каком-то душном коридорчике.
Мы пока ещё не знаем, что нас элементарно забыли, и стоим терпеливым стадом в тесной «слепой кишке», запертой с обоих концов. Голова очереди упирается в массивную стеклянную дверь с алюминиевым профилем.
Дверь заперта. Стоим, ждём. 15 минут, 22 минуты, 36. Стучим в дверь, сначала вежливо, потом грубее. Ноль внимания. Женщины и дети уже постанывают. Нашего законопослушного терпения хватает на 48 минут. На исходе часа ожидания мы готовы КО ВСЕМУ, лишь бы обратить на себя внимание. Допустим, что-нибудь поджечь.
Следующий кадр: трое террористов (я в том числе) с разбега синхронно шибают ногами казённую дверь – прямо в толстое стекло. С третьего удара алюминиевый профиль дрогнул, с четвёртого – дверь выпала. Толпа заложников с криком «ура!» вылетает наружу и бежит врассыпную. Честно говоря, после взлома я был морально готов предстать перед органами и отвечать по всей строгости закона. Но какие, к чёрту, органы? На наш террористический акт не обратил внимания НИКТО.
Если кто-нибудь не помнит: Домодедово – самый крупный аэропорт России. Теперь, когда перед посадкой в самолёт нас всех потрошат и раздевают чуть не до трусов, я понимаю – это полная лажа. Для очистки совести. Которую вряд ли очистишь.
Как ветер в стальных балках
Один мой знакомый наблюдал репетицию спектакля с участием Пласидо Доминго. Сидел в пустом зале, слегка волнуясь, ждал – сейчас явится суперзвезда… По сцене бегал молодой, никому не известный режиссер и покрикивал на артистов, расставляя мизансцены.
Тут из-за кулис выходит шестидесятилетний Пласидо Доминго. Мировая легенда. Гений. Лауреат всех мыслимых и немыслимых премий. Рыцарь Британской империи. Директор Вашингтонской оперы. Почесывает за ухом. Режиссер ему говорит: «Пойдите и встаньте туда-то!» Доминго молча идет и встает туда-то. «Повернитесь лицом к заднику!» Поворачивается к заднику. «Так! А теперь быстрым шагом двигаетесь во-он туда!» Двигается, причем быстрым шагом. «Стоп! Левее!..» Хорошо, левее. И так – битый час, всю долгую репетицию…
Дело даже не в том, что режиссер двигал эту фигуру взад-вперед, как пешку в шахматном этюде (что, в общем, и правильно), а в том, что фигура абсолютно безропотно позволяла себя двигать – тихо и без малейших понтов. Что, по-моему, еще правильней. Поскольку реальному гению некогда и неохота «делать вид», оттопыривать пальцы и предаваться куражу. Не его амплуа. Ему катастрофически некогда – он занят деланием крупных ценностей в тесных временных рамках. Проще говоря, большим бизнесом.
Почему-то слово «бизнес» приклеилось к русскому языку только своим коммерческим смыслом, хотя в первом, исходном значении – это просто дело. Или занятость чем угодно. Что для рафинированного европейца жуткий экстрим, для нашего бизнесмена – утренняя пробежка. Зато у нас цветет наука о правильном бизнесе, очень похожая на засекреченную религию.
Есть один страшно популярный бизнес-тренер с птичьей фамилией. Фамилию немного совру, пусть будет Голубь. Мне говорили: он «ставит» мировоззрение, как чудо-хирург ставит на ноги инвалида с разбитым позвоночником. Три дня учебы у Голубя стоят дороже, чем трехнедельный отдых на Гавайях. Я попал на это великое таинство бесплатно.
Голубь обмерил собравшихся психологическими тестами. Допустим, ты капитан тонущего корабля. У тебя на борту: беременная женщина, пловец-чемпион, дипломат, учительница, пенсионер-ветеран, фотомодель и еще штук десять пассажиров. А в спасательной шлюпке – всего пять мест. Решай срочно – кого будешь спасать? Если ты ломаешь голову, разрываясь между беременной и стариком, учителкой и дипломатом, – значит, ты слабоумный придурок. Единственный правильный ответ знает Голубь: спасать нужно только себя! А кто еще уместится в шлюпку – роли не играет.
Брутальный Голубь сообщил, что победу одерживает лишь тот, кто ради бизнес-цели жертвует всем и всеми поголовно. Не бояться ничего. Твердость и еще раз твердость! И тут же рассказал для примера про одну героическую даму, у которой было всё плохо и бедно, пока она не бросила неинтересного мужа, двух сопливых неинтересных детей, неинтересных староватых родителей и прочую личную жизнь. И тогда у нее всё стало суперски интересно. Напоследок Голубь поставил кассету с поучительным фильмом, где ловкий офисный клерк, сделав карьеру с помощью босса, потом так ловко этого босса «кинул», что завладел его креслом и состоянием.
Дней пять после такого лечения я с опаской прислушивался к позвоночнику и слегка сомневался в своей адекватности… А потом по TV показали неформальное интервью с Альфредом Кохом, который любопытен уже хотя бы как успешный топ-менеджер высшего эшелона. Он сказал самоочевидную вещь (невидимую разве что с высоты голубиного полета) о том, что бизнес не может быть голимой самоцелью – это только средство для вкусной и здоровой жизни. И на кой ляд нужен такой бизнес, ради которого ты отказываешься от всего, что любишь, то есть от самого себя?
Когда же я перестал беспокоиться насчет позвоночника и почти забыл о голубином ворковании (спасибо, птица!), то увидел в сухом остатке два нерастворимых понятия – твердость и бесстрашие. Начать с нуля новое дело, произвести на свет Реальную Ценность, даже просто совершить рывок от задника на авансцену – значит решиться выйти на холод из пригретой «зоны комфорта», стать бесстрашным и твёрдым. Как ветер в стальных балках.
