– Анита! – крикнул Джемиль.
Я повернулась и прицелилась одним движением. Человек уже
поднимал руку и коробку. Мелькнул ствол. На Ронни он не обращал внимания,
целясь в меня. Стреляй он от бедра, у него было бы время на один выстрел, но он
попытался принять более выгодную стойку, и это решило дело.
Зейн наконец среагировал – как раз тогда, когда ему на самом
деле надо было убраться с дороги. Лишнее доказательство, что сверхъестественной
скорости и силы недостаточно. Надо еще знать, что с ними делать. Зейн ударил по
коробке, и первый выстрел посыльного ушел в пол.
Первый выстрел Ронни пришелся в косяк двери. Зейн
загораживал мне линию прицела. Я видела, как поднялся ствол, на этот раз в
сторону Ронни.
Зейн попытался схватить пистолет, и тот выстрелил еще два
раза. Тело Зейна дернулось, медленно падая на пол. Я уже навела ствол, и когда
тело Зейна ушло с линии прицела, была готова. Второй выстрел Ронни попал
человеку в плечо, толкнув назад. Он выстрелил в меня и рухнул в дверях. Его
пуля прошла мимо, а моя – нет.
У человека на груди расплылось красное пятно. Он глядел на
меня вытаращенными и почти озадаченными глазами, будто не понимая, что с ним
произошло. И даже когда смерть коснулась его глаз, он еще поднимал пистолет,
пытаясь сделать последний выстрел.
Два выстрела загремели гулким эхом. Я попала ему в грудь,
Ронни снесла ему череп. Так бывает, если глейзеровские бронебойные попадают в незащищенное
тело.
Я подошла к лежащему, держа его под прицелом и готовая еще
раз выстрелить, но все было кончено. Грудь человека превратилась в кровавое
месиво, а голову будто кто-то хотел скальпировать, но перестарался. По ступеням
крыльца разливались жидкости погуще крови.
Подошла Ронни, тоже держа его под прицелом. Глянув один раз,
она вышла наружу, шатаясь, почти споткнувшись о ноги мертвеца. Потом свалилась
в траву, рыгая и плача.
Зейн лежал неподвижно, из него текла кровь. Луи проверил его
пульс.
– Он умирает. – Луи, вытирая кровь с футболки,
пошел заняться Ронни.
Я глядела на бледную грудь Зейна. Одна пуля попала ему в
нижние отделы легких. Из раны поднимались красные пузыри, и раздавался тот
страшный звук, который издают засасывающие воздух раны груди. Этот звук лучше
любого доктора и фельдшера говорит, что раненый мертв. Вопрос лишь в том, когда
он перестанет дышать.
Глава 33
Мы вызвали «скорую», и оказалось, что прямо сейчас она
приехать не может. Слишком много несчастных случаев. Луи пришлось вырвать у меня
трубку и извиниться перед ни в чем не повинной девушкой-оператором.
Черри побежала на кухню. Слышалось, как она хлопает дверцами
шкафов и ящиками.
Я застала Черри с очередным выдернутым ящиком. Она
повернулась ко мне с дикими глазами:
– Пластиковый пакет, клейкую ленту и ножницы!
Я не стала задавать глупых вопросов, а открыла ящичек рядом
с плитой и протянула ей ножницы и ленту. Пластиковые пакеты – одна из немногих
вещей, которые можно найти у меня в буфете.
Черри вырвала их у меня из рук и бросилась в гостиную. Я
понятия не имела, что она задумала, но ее учили медицине, а меня нет. Если это
даст Зейну несколько лишних минут, я – «за». «Скорая» в конце концов приедет,
фокус в том, чтобы не дать Зейну умереть раньше.
Насколько я могла понять, Черри ножницами не
воспользовалась, а примотала пакет лентой к груди Зейна, оставив только один
угол свободным. Это было явно сделано намеренно, но я не могла не спросить:
– А почему этот угол не приклеен?
Она ответила, не отрывая глаз от пациента:
– Этот угол позволит ему дышать. Когда он вдыхает,
пакет спадается и закрывает рану. Называется «щадящая повязка».
Говорила она будто лекцию читала. Я уже не в первый раз
подумала, какова Черри за пределами мира монстров. Будто две разные личности.
Никогда ни в ком я не видела столь четко разделенные поровну половины – монстра
и человека.
– И он так продержится, пока не приедет
«скорая»? – спросила я.
Черри впервые посмотрела на меня, и глаза ее были серьезны.
– Очень надеюсь.
Я кивнула. Такого я сделать не смогла бы. Проделывать в
людях дырки – это я умею, но не сохранять им жизнь.
Ричард принес одеяло и накрыл Зейну ноги, а вторую половину
одеяла Черри устроила вокруг раны как считала нужным.
На Ричарде не было одежды, кроме полотенца вокруг бедер. На
загорелой коже блестели капли воды – она еще не успела высохнуть. Полотенце
натянулось гладкой линией, когда Ричард наклонился к Зейну. Густые волосы
падали тяжелыми прядями, и струйки воды стекали от них по спине.
Он выпрямился, и в разрезе полотенца мелькнул приличный
кусок ляжки.
– У меня есть полотенца и побольше, – сказала я.
Он повернулся, скривившись:
– Я слышал стрельбу. Размер полотенца меня в тот момент
не волновал.
– Прости, ты прав, – кивнула я. Моя злость на
Ричарда убывала прямо пропорционально отсутствию на нем одежды. Если он
действительно хочет выиграть эту войну, ему достаточно только раздеться – и я
тут же выброшу белый флаг и зааплодирую. Стыдно, но правда.
Ричард провел рукой по волосам, убирая их с лица и выжимая
воду. Это движение невероятно выгодно подчеркнуло красоту его груди и плеч. Он
чуть прогнулся в пояснице, все тело вытянулось гладкой мускулистой линией. Я
знала, что он нарочно демонстрирует свое тело. Мне всегда казалось, что он не
сознает, какое действие это тело производит на меня, но сейчас я поняла, что он
знает. Глядя в его сердитые глаза, я понимала, что он это делает нарочно.
Смотри, что ты упустила, что ты потеряла. Если бы я упустила только тело, то не
было бы так больно.
Мне не хватало воскресных вечеров, когда мы смотрели старые
мюзиклы. Субботних походов в лес, наблюдений за птицами, целые уик-энды,
занятые сплавом на плотах по Мерамеку. Не хватало его рассказов о событиях в
школе. Его мне не хватало, а тело – это всего лишь очень симпатичная добавка.
Вряд ли в мире найдется достаточно роз, чтобы заставить меня забыть, чем чуть
было не стал для меня Ричард.
Он пошел обратно к лестнице продолжать свой прерванный душ.
Будь у меня такая сильная воля, как мне самой хотелось думать, я бы не смотрела
ему вслед. Мне вдруг живо представилось, как я слизываю воду с его груди и
отбрасываю к чертям это дурацкое полотенце. Настолько ясен был образ, что мне
пришлось отвернуться и сделать несколько глубоких вдохов. Он больше не был
моим. Может быть, и никогда не был.
– Не хочу прерывать выставку племенных жеребцов, –
сказал Джемиль, – но кто этот мертвец и зачем он пытался тебя убить?
Если до этого я думала, что смущена, так это были еще
цветочки. То, что эта ерунда с Ричардом отвлекла меня от куда более жизненно
важного вопроса о несостоявшемся убийце, показывало, что я собственную
профессию забыла. Неосторожность, для которой нет слов. Неосторожность, ведущая
к гибели.
