– Я – Принц Города. Крови моей ты отведал, плоти моей
ты коснулся. Ты мой, Дамиан. Ты отдал мне себя своей волей. Приди же ко мне,
Дамиан. Восстань на зов мой, Дамиан. Приди к руке моей.
Хватка Жан-Клода на рукояти усилилась. Тело Дамиана
бескостно шевельнулось, как мертвое.
Я ощущала его сердце, и оно было холодно и мертво.
– Я повелитель твоего сердца, Дамиан. И я велю, чтобы
билось оно.
– Мы заставим его биться. – Мой голос звучал
далеко и странно, будто и не мой вовсе. Сила дышала через меня, через Дамиана и
входила в Жан-Клода. Я чувствовала, как она рвется наружу, и знала, что все
ближайшие трупы ощутят ее напор.
– Давай, – шепнула я.
Жан-Клод последний раз глянул на меня и обратил все внимание
на Дамиана. Одним резким движением он вырвал клинок.
Сущность Дамиана попыталась рвануться за лезвием,
выпростаться через рану. Я чувствовала, как она ускользает. И я позвала ее,
вжала в мертвую плоть, но этого было мало. Тогда я положила руку на его сердце.
Лезвие прорезало мне ладонь, и кровь, теплая, человеческая, залила рану. То,
что было в Дамиане, остановилось в нерешительности. Остановилось попробовать
моей крови. И этого хватило. Я не стала ласкать его сердце, я стукнула по нему,
заполнила силой, ползущей через нас.
Оно ударило в ребра с такой силой, что у меня кости
загудели. Дамиан выгнулся, забился у меня на коленях, закинув голову, рот его
раскрылся в беззвучном крике, глаза распахнулись. Потом он свалился обратно.
Он глядел на меня выпученными от страха глазами. Схватился
за мою руку, хотел что-то сказать, но не смог из-за колотящегося в горле
пульса. Я ощущала кровь в его теле, биение его сердца, возвращающуюся жизнь,
если так можно сказать.
Дамиан протянул руку, схватил Жан-Клода за рукав и смог
наконец прошептать:
– Что вы со мной сделали?
– Спасли, mon ami, спасли.
Дамиан обмяк, успокаиваясь. Я стала терять ощущение его
пульса, биения его сердца. Оно медленно ускользало, и я отпустила его, но точно
знала, что могла бы удержать. Могла заставить его сердце биться сильнее и
слабее от моего прикосновения.
Гладя его рыжие волосы, я ощущала соблазн, лишь чуть-чуть
окрашенный сексом. Тогда я подняла руку рассмотреть порез. Не очень серьезный –
два-три шва, и все будет в порядке. Было больно, но недостаточно. И я провела
кровоточащей рукой по волосам Дамиана. Волосы попали в рану, и резкая боль,
острая и тошнотворная, привела меня в чувство.
Дамиан смотрел на меня испуганно. Он боялся меня.
Глава 18
– Ну и ну! До чего же поразительно и трогательно!
Я повернулась, не снимая с колен Дамиана. Иветта шла к нам.
Норкового палантина на ней больше не было, а белое платье было такое простое,
такое элегантное, такое... шанельное. А дальше начался чистейший маркиз де Сад.
С ней был Джейсон – вервольф, шестерка, иногда добровольная
закуска для нежити. Одет он был во что-то среднее между черными кожаными и
обтягивающими меховыми штанами. На бедрах виднелась голая кожа, и пах был
прикрыт чем-то вроде кожаного ремня. Вокруг шеи у Джейсона был собачий ошейник
с заклепками и поводком. Конец поводка был в руках Иветты. На лице, на шее и на
руках Джейсона выделялись свежие синяки. Ниже на груди и на животе – порезы,
как следы от когтей. Руки у него были связаны за спиной и так крепко притянуты
к телу, что это одно уже должно было быть больно.
Иветта остановилась, рисуясь, в восьми футах от нас. Потом
толкнула Джейсона в спину с такой силой, что он не удержался от болезненного
стона и рухнул на колени. Поводок она натянула так, что чуть его не повесила.
Иветта пригладила свои желтые волосы, будто позируя перед
камерой.
– Это гостинец мне на то время, что я здесь. Как тебе
нравится упаковка?
– Сесть можешь? – спросила я Дамиана.
– Кажется, да.
Он скатился с моих колен и осторожно сел, будто еще не все в
его теле работало нормально.
Я встала.
– Джейсон, как жизнь?
– Нормально, – ответил он.
Иветта натянула поводок, чтобы он не мог говорить. Я поняла,
что внутри ошейника – стальные зубья. Парфорс. Ну и ну.
– Это мой волк, Иветта. Я его защищаю. Ты его не
получишь.
– Уже получила. И сделаю с ним, что захочу. Я его еще
даже не обидела по-настоящему. Синяки – это не моя работа, они ему достались,
когда он защищал «Цирк». Тебя защищал. Спроси его сам. – Она ослабила
ошейник и поводок.
Джейсон сделал глубокий вдох.
– Она тебя мучила? – спросил Жан-Клод.
– Нет.
– Какое самоограничение! – обратился Жан-Клод к
Иветте. – Или с момента наших последних объятий у тебя изменились вкусы?
Она рассмеялась.
– Нет, вкусы у меня все те же. Я буду его пытать здесь,
среди вас, и вы не сможете мне помешать. Таким образом я смогу пытать
нескольких по цене одного.
Иветта улыбнулась. Сейчас у нее вид был лучше, чем в
ресторане. Не такой бледный.
– На ком паслась? – спросила я.
Она метнула на меня беглый взгляд.
– Скоро увидишь. – И обратилась к Уоррику: –
Уоррик, я тобой недовольна.
Воин стоял у стены, все еще держа в руках меч Дамиана.
– Госпожа, я не хотел его убивать.
– О, я не об этом. Ты охранял их, пока они его спасали.
– Ты говорила, что я буду наказан, если он умрет.
– Да, говорила. Но разве ты действительно обратил бы
против меня этот меч?
– Нет, госпожа! – сказал он, падая на колени.
– Как же ты мог их охранять?
Уоррик замотал головой:
– Я не думал...
– Ты никогда не думаешь. – Она подтащила Джейсона
к ноге, прижала его лицо к своей ляжке. – Вот, смотри, Джейсон, как я
наказываю плохих мальчиков.
Уоррик вскочил, прижимаясь к стене, уронил меч, зазвеневший
на камнях.
– Госпожа, пожалуйста, прошу тебя, не надо!
Иветта стала глубоко дышать, закинув голову и закрыв глаза,
предвкушая удовольствие. И все так же поглаживая лицо Джейсона.
– Что она собирается делать? – спросила я.
– Смотри, – только и сказал Жан-Клод.
Уоррик опустился на колени почти на расстоянии вытянутой
руки от меня. Что бы сейчас ни произошло, на этом спектакле нам были отведены
места в первом ряду партера. Что и было задумано, как я полагаю.
Уоррик смотрел мимо нас, в стену, изо всех сил стараясь не
замечать нас. По его голубым глазам расползалась белая пленка, они мутнели и
слепли – настолько незаметно, что мы бы и не увидели, если бы не сидели
вплотную к нему.
