Баг повоевать успел изрядно и свое дело знал туго. Десантники уже не торчали столбами – залегли, рассредоточились, используя вместо укрытия невысокий бордюр, обрамлявший крышу. Хреноватое укрытие, как сказал бы Багиров, любящий по всякому поводу упоминать и хрен, и производные от названия этого растения, – пуля любого калибра прошьет навылет тонкий металлопластик. Но чтобы попасть в спрятавшегося за ним, стрелять придется наугад.
– Пора вниз, Баг, – сказал я сержанту. – Добавь пару дымовых, пожар слабеет.
Пеногоны сработали исправно, хоть и запоздало, – «вертушка» уже не полыхала, да и дымила значительно слабее. Но две дымовые гранаты быстро поправили дело.
– Не нравится мне эта хренотень, – показал Багиров на бетонную коробку, приткнувшуюся к противоположному краю крыши и имевшую на обращенной к нам стороне металлические раздвижные двери.
Мне «хренотень» тоже не нравилась. По всему судя, ею заканчивалась шахта грузового лифта, некогда служившего для сообщения с вертолетной площадкой. Наверняка имелась там и лестница на случай поломок лифта и прочих непредвиденных обстоятельств. Но если бы я командовал обороной объекта, то первым делом позаботился бы наглухо перекрыть ведущий вниз путь. А еще лучше его аккуратно заминировать и в случае нападения пропустить вражеских разведчиков, а когда в шахту или на лестницу втянутся основные силы – взорвать все к чертовой матери.
Но искать и обезвреживать заряды времени нет… Этому моему теоретическому выводу жизнь немедленно подкинула экспериментальное подтверждение – внизу, неподалеку от фундамента здания, грохнул взрыв. Вроде и несильный, но если там рванула не минометная мина, то я ничего не понимаю в минах и взрывах. Через несколько секунд второй взрыв, на сей раз с другой стороны здания. Взяли в «вилку». А мы торчим на крыше, как бифштекс на тарелке. И сейчас нас той самой вилкой будут кушать…
– Из-за ангара лупят, – сообщил сержант, оторвавшись от отверстия водостока, которое он использовал на манер амбразуры. – Самоделка какая-то, похоже. И наводчик у них хреновый.
Третья мина упала опять с перелетом, но почти под самой стеной. Наводчик у сепаратистов и в самом деле оказался отнюдь не снайпером, но рано или поздно пристреляется – и на крыше сразу станет неуютно.
– «Гамма-семь», слушай команду! – рявкнул я по общему каналу. – Отползаем к вертушке, аккуратно, не высовываясь. И ныряем в дыру по одному. Первый взвод – исполнять!
– Куда нырять-то? – не понял кто-то из бойцов.
Растолковал ему Багиров, мигом уловивший суть моей идеи:
– Плита. Продавленная. Под лыжей. Ползком к «вертушке» – и в дыру!
Идея с элементом риска, надо признать. Если на чердаке у сепов установлен хотя бы один пулемет – положат там всех, не особо напрягаясь. Но это вряд ли. С чего бы им страховаться на такой маловероятный случай? Гасан, вечная ему память, не собирался садиться на крышу и продавливать ее – по плану «Иволга» должна была зависнуть в метре от бетонных плит и высадить десант, но все планы перечеркнули осколки «Кадета», повредившие турбодвигатель…
Обстрел тем временем затих. Миномет – оружие примитивное, его недолго склепать в любой мастерской из обрезка трубы. Изготовление боеприпасов при наличии токарного станка тоже проблемы не составляет. Но отказы у таких самоделок случаются часто – то мина застрянет в дуле, то еще какая неполадка…
Я подполз к обугленному корпусу «Иволги» одновременно с парнем из первого взвода. Лицо под прозрачным бронепластиковым щитком шлема показалось незнакомым – из молодых, необстрелянных. Командовать десантниками мне приходилось от случая к случаю, на операциях вроде сегодняшней, но почти всех старых бойцов батальона «Гамма» я знал в лицо, а многих и по именам.
– Быстрей, быстрей! – подгонял сержант своих подчиненных, больше для порядка – «манулы» и без того шустро спрыгивали в черный провал лаза.
Я заметил, что от каждой команды Багирова новобранец морщился, как от сильной зубной боли. Разбираться с причинами странной мимики не было времени – миномет сепаратистов вновь заработал, и первая же мина легла на крышу. Затем еще одна, и еще, и еще…
Сержант, старый лис, не ошибся – мины и в самом деле оказались самопальные: обточенные чугунные болванки, снаряженные не то аммоналом, не то еще какой-то промышленной взрывчаткой. Боевые «летучки» – начиненные мощным ВВ и несколькими тысячами шаровидных и стреловидных поражающих элементов с хорошей пробивной способностью – живо проредили бы арьергард роты, не успевший убраться с крыши. Самоделки же порой вообще падали без взрыва, на манер пушечных ядер давно минувших веков, а если взрывались, то шумно, но до поры безвредно – увесистые чугунные осколки могли разнести щиток шлема или вспороть кевлайкру, но было их, осколков, слишком мало. К тому же большая часть мин падала по другую сторону «Иволги», и летящие осколки принимала на себя наша многострадальная «вертушка».
Едва я успел отметить этот обнадеживающий факт, мина взорвалась неподалеку. Сглазил… Тяжеленная зазубренная чугуняка ударила в бок – бронежилет не пробила, угодив в титановую пластину, но кевлайкра лишь отчасти сумела погасить энергию удара. Мне никто и никогда не бил кувалдой по ребрам, но подозреваю, что ощущения при этом возникают схожие…
– Все живы?
Почти все из последнего десятка, остававшегося наверху, не пострадали… Но одному из бойцов повезло меньше, чем мне, – осколок рубанул по рукаву, не защищенному пластинами, вспорол, виднелась кровь… Парень оказался из бывалых – уже тянулся за индивидуальной аптечкой. Необстрелянные от вида собственной крови часто впадают в ступор. Остальным «манулам» взрыв лишь придал ускорение, и они спрыгивали вниз куда быстрее.
– Прыгай! – поторопил я раненого. – Там перевяжешь! Пристрелялись, гады…
Он, неловко держа на отлете кровившую руку, протиснулся между горячим боком «вертушки» и бетонной плитой. Я за ним, напоследок швырнув под «Иволгу» еще одну дымовую гранату. Пусть сепы считают, что мы еще здесь, пусть расходуют впустую боезапас. А мы тем временем спустимся и удивим их до невозможности.
Пол чердака покрывал слой керамзита около трети метра толщиной – утепление, надо полагать. Легкие гранулы разлетелись в стороны после моего прыжка, затем постепенно начали заполнять образовавшуюся мини-воронку. Значит, здание построили лет семьдесят назад, не меньше. Когда загнулись последние ТЭЦ, работавшие на угле, исчезли и стройматериалы, производимые из шлаков… Вот какой я умный и способный к дедукции.
Кроме керамзита, на чердаке никого и ничего не было: ни сепов с пулеметом, ни сепов без пулемета, ни пулемета без сепов… Лишь изгибались пологими дугами железобетонные балки, поддерживающие плиты перекрытий и здорово напоминающие ребра не то мастодонта, не то кашалота. А среди этих ребер, в грудной клетке неведомого монстра, очутилась рота «Гамма-7» – шестьдесят два человека, считая меня, с оружием и снаряжением.
– Там люк! – кивнул куда-то вправо Баг, бойцы его взвода успели обследовать помещение. – Стальной, запертый, вроде не толстый… Взрываем на хрен?
