Навин ударил своим пастушьим посохом по церковной стене.
— В Вифлеем! В Вифлеем!
Они проходили через большой парк, где пело и щебетало множество птиц, вдруг впереди показались вооруженные всадники. Увидев шумную процессию с блеющими овцами, они закричали:
— Стой!
И поскакали прямо на наших пилигримов. Но в то самое мгновение, когда всадники уже наклонились в седлах, чтобы схватить пастуха Навина, все они неожиданно исчезли, как пропадает капля росы под теплыми солнечными лучами.
Элизабет от изумления разинула рот, потому что они никуда не перенеслись, а оставались точно на том же самом месте, где им встретились стражники.
— Они исчезли! — воскликнула она.
Ангел засмеялся своим серебряным смехом.
— В некотором роде это так. Но на самом деле для них исчезли мы. Наверное, они так перепугались, что попадали с лошадей.
Удивлению Элизабет не было границ. Она никак не могла взять в толк, что же произошло, тогда Эфириилу пришлось снова подробнее объяснить ей, куда именно они исчезли.
— Мы странствуем одновременно в двух измерениях. Ясно, что наш путь лежит в пространстве — по поверхности земли на юг, в город Вифлеем, расположенный в Иудее. С другой стороны, наше путешествие идет во времени сквозь историю, назад, в город Давида, к тому часу, когда родился Христос. Это весьма необычное странствие, многие сочтут его совершенно невероятным, но для Господа ничего невозможного нет. И как поется в псалме: «Год спешит за годом, поколений прежних заносит след, но и сегодня ангелов пенье славит Творца, как и в прежний век...» Но ведь то же самое можно сказать и о нас, идущих в Вифлеем.
Элизабет поразили слова ангела.
— К тому же это помогает избежать всех опасностей, — продолжал Навин. — Если уж нам не удается обойти сурового священника или сердитых стражников, сделав шаг в сторону с их пути в пространстве, мы можем отступить на шаг назад во времени. Достаточно отступить всего на пятнадцать минут или на полчаса.
И они снова пустились в путь. Они шли мимо больших полей и маленьких деревушек. Наконец вдали заблестело море. И вскоре все они уже стояли на его пустынном берегу.
— Это Эресунн, — сказал Эфириил, — Мои часы показывают тысяча семьсот третий год от рождества христова. Мы должны пройти через Данию прежде, чем закончится семнадцатое столетие.
— Я вижу лодку, — вскоре оповестил всех Навин.
Они сели в лодку. Сначала овцы, потом Элизабет и Эфириил. Пастух Навин оттолкнул лодку от берега и вскочил в нее последним.
Ангел Эфириил с такой силой налегал на весла, что вода так и пенилась под носом лодки. Лодку сильно качало на волнах, и звон колокольчика на шее ягненка далеко разносился над водной гладью.
Навин сидел на корме. Вдруг он вытянул руку вперед и произнес:
— Я вижу Данию.
«Я вижу Данию».
Иоаким вообразил, что и он находится в той лодке и постепенно вместе с другими паломниками различает впереди Данию.
Было так странно, что девочка Элизабет могла путешествовать обратно во времени. Удивительно было также осознавать, что минуло уже целых две тысячи лет с тех пор, как родился Христос. Но рассказы о его рождении прошли сквозь толщу этих лет, и потому Иоаким тоже знал о Христе.
А Элизабет путешествовала сквозь толщу лет в обратную сторону, и понять, каким образом такое путешествие оказалось возможным, было еще труднее.
Мама с папой уже встали и, конечно, сразу же захотели взглянуть на очередную картинку в рождественском календаре. Иоаким показал лодку, где сидели Элизабет, Эфириил, Навин и три овцы. Он не стал ничего рассказывать о происшествии в большом парке. Не стал он рассказывать и о посещении Лундского собора. Иначе бы они принялись расспрашивать, откуда он знает, что такое собор, а ведь Иоаким решил ничего не говорить им о загадочных листочках, которые выпадают из календаря и которые он прячет в шкатулку, привезенную бабушкой из Польши.
После завтрака они все вместе отправились в город покупать рождественские подарки. Кое-что они пошлют по почте в Тронхейм, остальное — в Сёрланн, на юг Норвегии. Скорее за подарками!
Они подъехали к большому универмагу. В отделе игрушек на втором этаже Иоаким вспомнил об Элизабет и о своем волшебном календаре.
Кто знает, быть может, именно из этого магазина Элизабет и начала свое путешествие вслед за ягненком с колокольчиком на шее? Во всяком случае, здесь был старый эскалатор. Но ведь тот день, когда Элизабет пустилась вдогонку за ягненком, которому порядком надоел шум кассовых аппаратов, был очень-очень давно.
Иоаким спросил у мамы:
— Наверняка этому магазину никак не меньше сорока лет?
Мама бросила на него удивленный взгляд.
— Он существует гораздо дольше, — спокойно ответила она.
Ну что ж, теперь он знает важную вещь. Вероятно, именно из этого магазина убежали ягненок и Элизабет. Иоаким вполне мог понять их, ведь он сам терпеть не мог ходить с родителями за покупками в большие универмаги. И сейчас ему досаждал надоедливый звук, издаваемый кассовыми аппаратами.
Суббота казалась бесконечно долгой, потому что Иоаким только и думал о том, что же произойдет, когда Элизабет и ангел Эфириил попадут в Данию. Еще невыносимей тянулось время, когда Иоаким лег спать. Ведь прямо над ним висел волшебный рождественский календарь, наполненный настоящими тайнами.
А спать рядом со всеми этими тайнами было все равно что жить в кондитерском магазине и не попробовать хотя бы самую маленькую шоколадку.
6 ДЕКАБРЯ
...Верблюд способен передвигаться по пустыне,
как ладья по шахматной доске...
Когда в воскресенье утром Иоаким проснулся, оказалось, что всю ночь он беспробудно спал. Потом он вспомнил, что ему приснился удивительный сон, и, припомнив этот сон, удивился, до чего же долгой была эта ночь.
А привиделось ему, будто за каждым окошком волшебного календаря находится шоколадная фигурка. Как только Иоаким открывал окошки и выпускал фигурки на волю, они тут же оживали. Чтобы они совсем не разбежались кто куда, он был вынужден запереть их всех в свою секретную шкатулку, а выпустил только в Сочельник. И тогда все эти 24 шоколадные фигурки вылезли из окон дома Иоакима и припустились через леса и поля. Ведь им надо было поскорее попасть в Вифлеем — туда, где родился младенец Иисус. Иоакиму было доподлинно известно, что Иисус любил всех людей, но в его сне он любил также и шоколад.
