Если душа озаряется исходящим от «Единого» светом, говорил Плотин, то материя представляет собой тьму, которой в действительности не существует. На формы же сущего попадает слабый отсвет «Единого».
А теперь, дорогая София, вообрази горящий в ночи костер, от которого во все стороны разлетаются искры. Около него — широкий круг освещенного пространства, и свет костра хорошо виден даже на расстоянии нескольких километров. Если мы удалимся еще больше, костер превратится в крошечную светящуюся точку, вроде еле различимого судового огня. А если мы отойдем от костра и того дальше, его лучи перестанут достигать нас. Свет его растворится в ночи, а в полной темноте мы вообще ничего не видим. Там не бывает ни силуэтов, ни теней.
Представь себе, что бытие и есть такой костер. Но горит в этом случае Бог, а тьма за пределами костра — холодная материя, из которой сделаны люди и животные. Ближе всего к Богу стоят вечные идеи — изначальные формы всех живых существ. Одна из «искр костра», конечно же, человеческая душа. Однако божественный свет попадает не только на человека. Он проявляется во всей живой природе: роза или колокольчик тоже несут на себе отсвет божественного сияния. Дальше всего от живого Бога находятся земля, вода и камень.
Во всем сущем присутствует божественная тайна. Мы видим, как она сияет в цветке подсолнуха или мака. Улавливаем ту же непостижимую тайну в бабочке, что вспархивает с ветки… в золотой рыбке, что плавает в аквариуме. Но ближе всего к Богу мы собственной душой. Только через нее мы можем приобщиться к великой загадке бытия. Иногда нам даже начинает казаться, будто эта божественная тайна — мы сами.
Образы, которыми пользуется Плотин, сопоставимы с мифом Платона: чем ближе мы подходим к выходу из пещеры, тем ближе оказываемся к источнику бытия. Однако, в отличие от Платонова дуалистического восприятия действительности, мировоззрение Плотина проникнуто ощущением целостности. Всё едино, поскольку всё есть Бог. Даже тени в самой глубине платоновского подземелья несут на себе отсвет «Единого».
Несколько раз в течение жизни Плотина посещало чувство слияния души с Богом, которое обычно называют мистическим переживанием. Его испытал не один Плотин: о подобных случаях рассказывают представители всех эпох и культур. Как бы по-разному они ни описывали свои впечатления, в их рассказах много общего. Рассмотрим некоторые из таких общих черт.
МИСТИЦИЗМ
При мистическом переживании человек испытывает единение с Богом, или с «мировой душой». Во многих религиях подчеркивается, что Бог и его творения разделены пропастью, однако мистик не ощущает никакой пропасти. Он (или она) чувствует, как «входит в Бога» или «сливается» с Ним.
Дело в том, что Я, о котором мы говорим в обыденной жизни, не является нашим подлинным Я. Иногда мы можем на миг ощутить свою сопричастность некоему большему Я, которое одни мистики называют Богом, другие — «мировой душой» или «Вселенной». Исчезая или пропадая в Боге, мистик «утрачивает себя», как «утрачивает себя» капля, смешиваясь с морем. Один индийский мистик так изобразил этот процесс слияния: «Когда был я, Бога не было. Теперь есть Бог, но нет меня». Христианский мистик Ангел Силезский
[16]
(1624-1677) выразил то же самое следующим образом: «Соприкоснувшись с морем, та капля в море канет. Душа, взнесённа к Богу, едина с Богом станет».
Возможно, София, тебе кажется малоприятной перспектива «утраты себя». Да-да, я понимаю, что ты хочешь сказать. Но ведь ты теряешь гораздо меньше, чем приобретаешь. Ты утрачиваешь лишь образ, в котором находишься сейчас, одновременно понимая, что в действительности представляешь собой нечто куда большее. Ты представляешь собой целую вселенную. Да, дорогая София, ты и есть мировая душа, ты и есть Бог. Если тебе придется отказаться от самой себя в виде Софии Амуннсен, можешь утешаться тем, что рано или поздно ты все равно утратишь свое «обыденное Я». Согласно мистикам, твое подлинное Я (которое ты сумеешь почувствовать, только отрешившись от себя) напоминает удивительный огонь, неугасимый на вечные времена.
Но мистические переживания не всегда приходят сами собой. Чаще всего для встречи с Богом мистику нужно пройти «путь очищения и озарения». Путь этот предполагает аскетический образ жизни и разные способы медитации. И тогда мистик (мужчина или женщина) вдруг достигает своей цели и может воскликнуть: «Я есмь Бог» или «Я есмь Ты».
Мистические течения существуют во всех крупных мировых религиях. При этом описания мистических переживаний, независимо от культур и традиций, оказываются поразительно схожими. Культурные различия проявляются, лишь когда мистик дает религиозное или философское истолкование своего мистического опыта.
В западной мистике (то есть в рамках иудаизма, христианства и ислама
[17]
) мистик делает акцент на встрече с личным Богом. Хотя Бог присутствует в природе и в человеческой душе, он обычно вознесен высоко над миром. В восточной мистике (то есть в рамках индуизма, буддизма и даосизма) мистик скорее будет подчеркивать полное слияние с Богом или «мировой душой». «Я — мировая душа», — может сказать он, или: «Я — Бог», потому что для такого мистика Бог не просто существует в мире, он не существует более нигде.
Задолго до Платона сильные мистические течения были распространены в Индии. Свами Вивекананда, который уже в XIX веке познакомил Запад с индуистским мировоззрением, однажды сказал: «Как в некоторых мировых религиях атеистом называют человека, не верящего в личного Бога за пределами себя, так для нас атеист тот, кто не верит в самого себя. Не верить в великолепие собственной души — это атеизм».
Мистические переживания могут иметь значение и для этики. Сарвапалли Радхакришнан, который в 60-е годы XX века был президентом Индии, высказал следующую мысль: «Ты должен любить ближнего, как самого себя, потому что ты и есть твой ближний. Только иллюзия заставляет тебя считать, будто твой ближний не ты сам».
Иногда мистическими переживаниями делятся и наши современники, причем не принадлежащие ни к какой религиозной конфессии. Они могут внезапно ощутить в себе некое «космическое сознание», или «мировой океан». По их рассказам, они вдруг почувствовали себя вырванными из времени и увидели мир «с точки зрения вечности».
София приподнялась на постели. Ей нужно было проверить, есть ли у нее еще тело…
Прочитав о Плотине и мистиках, София начала парить по комнате, вылетела в окно и поднялась высоко над городом. Она окинула взглядом людей на площади, но ее понесло дальше, она пересекла Северное море, затем Европу и продолжила путь на юг, через Сахару и бескрайние африканские саванны.
