— Из-за твоих фокусов я там даже не поел, негодяйка ты этакая. Теперь я голодный как волк.
— Бедный папа.
— Про индюшку небось обманула?
— Вот и нет! Я действительно все приготовила. А мама будет подавать.
Потом разговор перешел на содержимое папки, и они, перебивая друг друга, стали обсуждать историю Софии и Альберто. Вскоре на столе появились индюшка и уолдорфский салат, розовое вино и испеченный Хильдой хлеб.
Отец принялся рассуждать о Платоне, как вдруг Хильда прервала его:
— Тссс!
— Что такое?
— Неужели ты не слышал? По-моему, кто-то пищит?
— Не может быть.
— Но я уверена, что слышала какой-то звук. А, ладно, наверное, это была мышь.
Последнее, что успел сказать папа, пока мама ходила за вином, была фраза:
— Наш курс философии еще не кончен.
— Как это?
— Сегодня я расскажу тебе о Вселенной.
Прежде чем они приступили к семейной трапезе, майор заметил:
— Хильда уже слишком большая, чтобы сидеть на коленях. А ты еще не выросла из этого возраста!
И, подхватив Марит, он усадил ее себе на колени. Лишь спустя некоторое время майор отпустил жену и позволил ей тоже немного поесть.
— И этому человеку скоро будет сорок лет…
Когда Хильда убежала встречать отца, София почувствовала подступающие к горлу слезы.
Нет, ей никогда не достучаться до Хильды!
София завидовала Хильде, завидовала тому, что она настоящий человек — из плоти и крови.
После того как Хильда с майором уселись за накрытый стол, Альберто нажал гудок.
София подняла голову. Кажется, Хильда сделала то же самое?
Подбежав к машине, София вскочила на переднее сиденье рядом с Альберто.
— Давай посидим и посмотрим, что будет дальше, — предложил он.
София кивнула.
— Ты плакала?
Она опять кивнула.
— О чем?
— Ей повезло быть обыкновенным человеком… Теперь она вырастет и станет настоящей женщиной. И у нее будут настоящие дети…
— И внуки, София. Но каждая медаль имеет оборотную сторону, чему я и пытался научить тебя с самого начала курса.
— Ты о чем?
— Я согласен с тобой, что ей повезло. Только не забывай: тот, кто выигрывает в лотерею жизнь, заодно вытаскивает и жребий смерти. Ведь удел жизни — смерть.
— А тебе не кажется, что все-таки лучше хоть немного пожить на свете, чем вообще не жить?
— Да, нам не суждено прожить такую жизнь, как Хильде или, например, майору. Зато мы никогда не умрем. Помнишь, что сказала в лесу пожилая женщина? Мы принадлежим к «племени невидимок». Она еще сказала, что ей около двухсот лет. А у костра я видел героев, которым свыше трех тысяч лет…
— Наверное, больше всего я завидую тому, что… что у Хильды есть семья…
— У тебя тоже есть семья. И еще кот, и попугайчики, и черепаха…
— Этот мир я покинула.
— Ничего подобного, дитя мое. Его покинул майор, поставив точку. И ему больше никогда не найти нас.
— Ты хочешь сказать, что мы можем вернуться обратно?
— В любую минуту. Только нам надо по дороге заглянуть в лес за кафе и поближе познакомиться с новыми друзьями.
Тем временем семейство Мёллер-Наг приступило к ужину. София было испугалась, что ужин может принять такой же оборот, как философический прием на Клёвервейен. Во всяком случае, майор уже хотел опрокинуть на стол свою жену, но потом она, к счастью, очутилась у него на коленях.
Машина стояла в некотором отдалении от стола, и разговор оттуда лишь изредка доносился до Софии и Альберто, почему у них появилось время как следует обсудить ее неудавшийся прием.
Из-за стола Мёллер-Наги встали около полуночи. Хильда с майором уединились на качелях, помахав на прощанье маме, которая ушла в дом.
— Иди ложись, мама. Нам очень о многом нужно поговорить.
БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ
…мы тоже частицы звезды…
Хильда устроилась на качелях рядом с отцом. Время близилось к полуночи. Они смотрели на залив, а в небе между тем одна за другой проступали неяркие звезды. У причала плескался о камни прибой.
Молчание нарушил отец:
— Все-таки удивительно думать, что мы живем на маленьком шарике в огромной Вселенной.
— Да…
— Земля — не единственная планета, вращающаяся вокруг Солнца. Но из этих планет только на нашей есть жизнь.
— Может быть, во всей Вселенной жизнь есть только на нашей планете?
— Возможно. Однако нет ничего невероятного и в том, что кругом нас полно всякой жизни. Ведь Вселенная безмерно велика. Расстояния между звездами настолько огромны, что мы измеряем их в «световых годах» и «световых минутах».
— А сколько это?
— Световая минута равна расстоянию, которое свет покрывает за минуту. А это довольно много, поскольку в одну только секунду свет проходит в космическом пространстве 300 тысяч километров. Иными словами, световая минута равняется: 300 000 * 60, то есть восемнадцати миллионам километров. А световой год — это почти десять биллионов километров.
— А сколько до Солнца?
— Чуть больше восьми световых минут. Значит, солнечные лучи, которые припекают нам щеки в теплый июньский день, достигают нас через восемь минут путешествия в космическом пространстве.
— Не останавливайся!
— Расстояние от Земли до Плутона — самой дальней планеты нашей Солнечной системы — составляет примерно пять световых часов. Когда астроном смотрит в свой телескоп на Плутон, он видит то, что на самом деле происходило там пять часов назад. Иначе говоря, изображение Плутона добирается к нам за пять часов.
— Это довольно трудно представить себе, но мне кажется, я разобралась.
— Прекрасно, Хильда. Однако мы, земляне, еще только начинаем ориентироваться в пространстве. Наше Солнце — одна из четырехсот миллиардов звезд Галактики, известной под названием Млечный Путь. Эта Галактика имеет форму огромного диска, в котором Солнце находится в одном из многочисленных спиральных ответвлений. Взглянув в ясную зимнюю ночь на небосвод, мы видим широкий пояс звезд… а все потому, что наш взор обращен к центру Млечного Пути.
— Теперь я понимаю, почему по-шведски Млечный Путь называется Vintergatan, Зимняя Дорога.
