Я понял, что битва проиграна. Нужно очень долго упражняться, прежде чем научишься управлять своими мыслями. Это гораздо труднее, чем произносить вслух гадкие слова.
— А все гадкие дела, — произнес маршал, — начинаются здесь.
Он наклонился над столом и приложил указательный палец к моему лбу.
Я взглянул на короля. Но он сидел нахмурившись.
— Милый мой принц Поффер, — произнес он. — Королева повелела, что тут, у нас в замке, недостаточно уметь прилично вести себя за столом. Если ты хочешь по-настоящему достойно вести себя в замке, то ты должен научиться управлять всеми своими даже незначительными мыслями.
Оба, и королева, и маршал, строго кивнули. Но тут встал гномик Умпин и постучал по стакану.
— Ваше королевское величество, — начал он. — Прекрасно, конечно, когда человек чист и в помыслах, и в словах, и в деяниях. Но, вероятно, следует дать возможность тому, кто умеет прилично вести себя за столом, постепенно освоить это умение. Этот принц Поффер должен, конечно, научиться управлять своими мыслями, как и все остальные в замке, но он никак не может нести ответственность за все происходящее здесь.
На лице у королевы появилась мерзкая гримаса, и она стала барабанить пальцами по столу.
— Неужели ты действительно полагаешь, что Кристоффер Поффер имеет законное право сидеть тут и в своих мыслях называть королеву мерзкой? — спросил маршал. — А как она распоряжается своими собственными пальцами — это ее сугубо личное дело.
— И совсем неудивительно, что у маленького лесного принца просто голова пошла кругом, когда вокруг он услышал столько странных вещей, — продолжал Умпин. — Осмыслить все премудрости жизни целого замка — это уж чересчур для такого маленького мальчика.
Королева поднялась с кресла, на котором сидела, наклонилась над столом и указала пальцем на меня и Умпина.
— Уф, — вырвалось у нее. — Вся эта чушь начинает просто бесить меня. Проблему можно разрешить очень легко и просто. Обоих — этого принца Поффера и гнома Умпина следует бросить в темницу. Я с самого начала говорила, что такого рода человечки совсем лишние в нашем замке.
За столом наступила тишина, только принцессе все было нипочем. Она подошла к большому грилю, взяла лягушачью ножку и стала облизывать ее на ходу, ей совсем не хотелось сидеть за столом с кислым видом, как все остальные.
Король постучал по стакану своей ручкой.
— Возлюбленная моя королева! — начал он. — Я прошу вас поступать так, чтобы законы справедливости в моем замке не нарушались. А посему гном Умпин и Кристоффер Поффер, какие бы преступления они ни совершили, не могут быть брошены в темницу без суда. Маршал, тебе известно, что в таком случае нужно делать.
Маршал поднялся, щелкнул каблуками и исчез на лестнице замка. Вскоре он показался снова и стал спускаться вниз, неся очень высокое кресло.
Это кресло он поставил на лужайке, на виду у всей компании, и взобрался на сиденье по специальной маленькой лесенке. Таким образом, он возвысился надо всеми.
— Это самое высокое кресло во всем замке, и с высоты его я буду вершить правосудие, и суд будет самый что ни на есть верховный, — начал маршал. — И если кто-либо из присутствующих может выдвинуть обвинение против гнома Умпина или его друга Кристоффера Поффера, я предоставлю ему слово.
Тут королева принялась прогуливаться взад и вперед по лужайке с таким видом, как будто маршал был работником спасательной станции, а весь мир — пляжем.
— Возможно, произносить это вслух было совершенно необязательно, — начала она. — Но ведь никто не станет отрицать, что с появлением данного принца Поффера в замке произошло множество неприятных событий.
— Но ведь никаких доказательств этому нет, уважаемая королева, — попытался вставить свое слово гном Умпин. — Ведь еще нужно доказать, что именно принц Поффер является виновником всех этих неприятных событий.
— Ну ладно, — продолжала королева. — А теперь я хочу выяснить у Кристоффера Поффера, действительно ли он считает меня большой дурой.
— Конечно же, нет, досточтимая королева, — выпалил я, прежде чем успел подумать, а когда начал думать, то в мыслях у меня было, что она не только большая дура, но вообще мерзкая и гадкая тетка.
— Маршал! — сурово воскликнула королева. — Не будешь ли ты столь любезен прочитать мысли Поффера.
Маршал свысока сначала посмотрел на меня, потом на королеву.
— Он думает, что королева не только дура, но и вообще мерзкая, гадкая тетка, — сказал маршал.
— Спасибо, — произнесла королева. — Вот теперь-то у меня есть доказательства того, что Кристоффер Поффер лжет, а тот, кто лжет, тот и ворует, а тот, кто ворует, должен быть немедленно брошен в темницу.
Это высказывание показалось мне вполне справедливым. Поэтому я опустил голову и уперся взглядом в траву. При этом я подумал, что принц или принцесса могли бы замолвить за меня словечко, ведь я уже успел спасти каждого из них по нескольку раз.
Но принцесса продолжала как ни в чем ни бывало сосать лягушачью ножку точно так же, как однажды Камилла ела цыпленка, когда мама рассердилась на меня из-за того, что я написал в штаны, когда Камилла сказала что-то такое смешное, что я прямо чуть не умер со смеху. Тут я понял, что принцесса — трусиха.
— Теперь этот принц Поффер думает о том, что принцесса — трусиха, — отрапортовал маршал.
— Это весьма вероятно, — снова заговорил Умпин. — И, возможно, он совершенно прав. Во всяком случае, совершенно несправедливо судить Кристоффера Поффера только за то, что он считает королеву дурой, прежде чем мы не решим вопрос, так ли это на самом деле.
Королева вскочила и указала перстом на моего друга.
— Докажи! — завопила она.
— Однажды эта злобная королева обвинила меня в том, что я якобы украл сердце короля, — начал гном Умпин. — И из-за этого меня бросили в темницу. Но всем известно, что преступное деяние — дело рук тритонов. А кто отдавал приказы тритонам? Королева. Следовательно, это она украла сердце короля, и, следовательно, она — дура, к тому же мерзкая и гадкая.
Тут со своего кресла поднялся король.
— Сегодняшний день был во всех отношениях весьма прискорбным для меня, — начал он. — Ведь получается, что либо горячо любимая мною королева внезапно превратилась в мерзкую и гадкую дуру, либо мой милый лесной принц Поффер стал лжецом, вором и шпионом.
Совершенно теряюсь, на чьей стороне правда.
— Предлагаю немедленно поручить решение этого вопроса маршалу, — произнесла королева.
— Это несправедливо! — закричал я сердито. — Несправедливо, чтобы решение принимал маршал, он всегда на стороне королевы.
Но сказанное мной не произвело никакого впечатления. Маршал распрямился в своем судейском кресле и сказал:
