— Не понимаешь? Тогда поясню. Быть может, ты не желаешь признаться, что все происшедшее сейчас было с твоей стороны не более чем игрой, — медленно сказал Джеррод.
— Ложь! Я же сказала, что это не так!
Он развел руками.
— Тогда и бояться нечего, не правда ли?
Сердце у Камиллы упало.
— Это шантаж! Впрочем, — фыркнула она, — чего удивляться, я же имею дело с Грейсоном!
Ноздри Джеррода раздулись, как у взнузданного коня.
— Отлично, Камилла, ты выиграла, — сказал он устало. — Я снимаю свое предложение.
Она недоверчиво посмотрела на него.
— Хорошо.
Их взгляды встретились, и вдруг он ухмыльнулся.
— Ты, кажется, не слишком-то торжествуешь.
— Торжествую, — медленно парировала она. — Просто… В общем, со мной все в порядке.
Джеррод встал.
— Я проголодался. Через десять минут жду тебя внизу к завтраку.
И, не сказав больше ни слова, вышел.
У Камиллы появилось ощущение, что она одержала пиррову победу. Она понимала, что ее паническая реакция на его предложение вызвана элементарной трусостью. Ее пугало то, что она могла узнать о себе. Да и вообще, ей вовсе не нравилась эта затея с психоаналитиком, который начнет копаться в самых темных уголках ее сознания и бог знает, что оттуда вытащит.
Она вздрогнула, вспомнив, что на ней до сих пор лишь ночная рубашка, и поспешила в ванную, чтобы принять душ и переодеться.
Спустя двадцать минут, одетая в хлопчатобумажные джинсы и кремовый шерстяной свитер, она спустилась вниз и направилась в столовую. Дверь была чуть приоткрыта, и, приблизившись, Камилла услышала голос Элен:
— Я уважаю твои чувства, Джеррод, но мне кажется, что ты совершаешь ошибку.
— В любом случае, ты сделаешь это для меня, не так ли? — спросил он.
Камилла толкнула дверь и обнаружила, что муж и свекровь заканчивают завтрак, сидя друг напротив друга и улыбаясь чему-то.
— Доброе утро, Камилла! Как ты себя чувствуешь? — приветливо спросила Элен, поворачивая к ней голову.
Она улыбнулась в ответ.
— Спасибо, гораздо лучше. Но, о чем бы ни просил вас Джеррод, не делайте этого, хорошо? — обратилась она к свекрови, занимая свободное место и бросая на мужа предостерегающий взгляд.
— О, над этим мне еще предстоит хорошенько подумать, — со смехом отозвалась та.
— Он станет шантажировать вас, — сухо добавила Камилла.
— Я знаю, — кивнула Элен. — В этом смысле он копия своего отца. Ну, а что тебе подать к завтраку? Как насчет свежего кофе и круассанов? — спросила она, поднимаясь и собирая со стола грязную посуду.
— Звучит восхитительно, — сказала Камилла. — Позвольте помочь вам.
Она хотела нагнуться, чтобы забрать тарелку у Джеррода, но тот схватил ее за руку.
— Ты уверена, что не передумаешь? — спросил он.
Камилла поджала губы.
— Более чем уверена. А теперь, если больше нет вопросов, ты можешь меня отпустить?
— Прекрати приставать к жене, Джеррод. Пойди прогуляйся с собаками или займись еще чем-нибудь. Я побуду с Камиллой, — строго сказала Элен, словно выговаривая пятилетнему малышу.
Брови его взмыли вверх, но спорить он не стал.
— Если мое присутствие нежелательно, что ж… — Он развел руками и послушно вышел.
— Он действительно славный парень, — пояснила Элен, возвращаясь к столу с тарелкой горячих круассанов. — Умный и добрый. Садись, Камилла, будь как дома. Впрочем, ты, может быть, хочешь позавтракать одна?
— Нет, — торопливо сказала Камилла, пододвигая стул.
Здесь было тепло и уютно, пахло свежеиспеченным хлебом и кофе. Она разломила круассан пополам и ложечкой зачерпнула яблочный джем.
— Ты здорово перепугала нас этой ночью, — заметила Элен, передавая ей чашечку кофе и усаживаясь в кресло напротив. — Ночные кошмары — это пытка. И часто они тебя мучают?
— Слишком часто, — вздохнула Камилла.
— Бедняжка, — посочувствовала ей свекровь. — И снится всегда одно и тоже? В молодости меня преследовал сон про то, как я тону. Но с этим все было понятно: отец в свое время решил, что лучший способ научить ребенка плавать — бросить его в воду.
Камилла через силу улыбнулась.
— Если бы у меня был такой кошмар, я была бы счастлива. Но все гораздо хуже. Сначала я ничего не вижу, просто ощущаю беспричинный страх, а затем детали проясняются, ужас растет и становится просто непереносимым. — Она вздрогнула всем телом и, потянувшись за чашкой, с облегчением пригубила горячий кофе.
На лице Элен появилась озабоченность.
— И у тебя нет никаких соображений по поводу того, что все это может значить?
— Нет, — призналась Камилла, — Джеррод считает, что меня, возможно, изнасиловали, и я блокирую это воспоминание.
Свекровь помолчала, размышляя.
— Что ж, возможно и такое. И мне более чем понятно желание никогда не вспоминать об этом. Но что ты сама думаешь?
— Возможно, это звучит смешно, но я не помню, чтобы со мной случалось что-то подобное, — со вздохом сказала Камилла.
Элен мешала ложечкой кофе, задумчиво глядя в чашку.
— Может быть, и в самом деле ничего такого не было. Но ты, безусловно, отгораживаешься от чего-то, что стало для тебя душевной травмой. Иногда в памяти стираются неприятные воспоминания, и человек забывает о причине своего беспокойства. Однако она хранится в подсознании и не дает ему жить.
Вдруг страшное подозрение охватило Камиллу.
— Нет! — вырвалось у нее.
Элен вскинула голову и встретилась с гневным взглядом голубых глаз.
— О боже! — вздохнула она.
Девушка скрипнула зубами.
— Так вы и есть тот самый «друг», которому он хотел меня показать? — спросила она злобно.
Элен вздохнула.
— Ведь говорила же я ему, что ничего не получится.
— О-о-о! — только и смогла промолвить Камилла. Она вскочила на ноги и быстро подошла к окну. В дальнем конце заснеженного сада Джеррод выгуливал собак. — Шпион!
— Да, можно сказать и так, — послышался сзади голос Элен. — Но пойми, он искренне хочет помочь тебе преодолеть свои страхи. Кстати, дорогая, иногда легче привыкнуть страдать, чем попытаться изменить себя. Ты многим со мной поделилась, и мне кажется, я смогла бы помочь тебе. Сейчас, пока мы вдвоем, прочему бы тебе не рассказать мне все? Обещаю, что это останется между нами. Джеррод ничего не узнает, если, конечно, ты сама не захочешь ему все рассказать. Ты готова?
