— Так вот как ты нажил свое состояние! На товарах из пластика?
— Сначала это был пластик, потом электроника. Мне везет на деньги. Они сами плывут мне в руки. — Он взглянул на нее. — И все это вполне законно. Я делал деньги честным путем. Как только смог себе это позволить, я начал приобретать картины. Так я вознаграждал себя за свой труд. Я покупал самые лучшие вещи, какие только были мне по карману. У меня есть удивительные произведения, но я никогда не смогу остановиться. — Голос у него стал хриплым, она уловила в нем нотки алчности. — Я покупаю все новые и новые картины. Все живописные полотна мира не могут утолить мою страсть. Иногда на меня нападает непреодолимое желание обладать какой-либо картиной, которую невозможно купить…
Он замолчал, и Сьюзен закончила за него:
— И тогда ты устраиваешь так, чтобы ее для тебя украли?
— Я этого не говорил! Не надо фантазировать! — К нему вернулся гнев, голос Питера задрожал от злости. — И не смей осуждать меня! Я рассказал тебе все это, чтобы ты поняла, почему я… — Он обвел рукой увешанные картинами стены. — Но все же это бесполезно! — По его лицу пробежала судорога. — Ты никогда не сможешь меня понять. Ты и твоя мать… вы обе мерзавки и идиотки! Ты продала меня этому репортеру. И я не хочу больше тебя видеть! Слышишь?! Убирайся вон из моего дома!
— Я уезжаю, — ответила она. — Улетаю первым же рейсом. Но я хочу кое-что тебе сказать: мне наплевать, если я больше никогда не увижу тебя, но не вздумай препятствовать моим встречам с матерью, потому что в этом случае я расскажу ей о твоих темных делишках, а ты, насколько я могла понять, не очень этого хочешь.
Он стиснул зубы и промолчал.
— Я отвечаю за свои слова, — сказала Сьюзен.
— Если у нее возникнет желание повидать тебя, я не стану возражать, — процедил он сквозь зубы.
Она кивнула.
— Я буду очень признательна, если Ашраф отвезет меня в аэропорт.
— Он не сможет. Возьми такси. Ашраф нужен мне здесь. — Питер начал снимать со стен картины.
Он хочет увезти их с виллы, поняла она. Куда? Но ей-то какое дело? Она, скорее всего, никогда больше его не увидит.
Сьюзен вышла из комнаты и стала спускаться вниз по лестнице. Зазвонил телефон. Ашраф взял трубку и сказал ледяным тоном:
— Нет, сэр! Она не может подойти. Прошу прощения! — Он положил трубку и посмотрел на Сьюзен взглядом, от которого ей стало не по себе.
— Это мне звонили? — спросила она, готовая разрыдаться. Темные глаза смотрели на нее с почтением, но твердо.
— Извините, но хозяин приказал не подзывать вас к телефону, если вдруг позвонит мистер Харрис.
— Так это был он?!
Ашраф кивнул, бесстрастно глядя на нее.
— А откуда ты знаешь, что я минуту назад не звонила ему?
— Прошу прощения, но я прослушиваю все ваши разговоры.
У нее от возмущения перехватило дыхание.
— А если я ему позвоню?
— Я буду вынужден прервать ваш разговор. Сьюзен смотрела в спокойные глаза Ашрафа и не понимала его. Но она любила его, и ей было жаль, что между ними легла пропасть. Не могу дождаться, когда окажусь дома, подумала она. Не могу дождаться, когда все это будет позади!
— Ты не закажешь мне по телефону такси?
— Я это уже сделал, мисс, — сообщил Ашраф. — Машина приедет с минуты на минуту.
Такси появилось пять минут спустя, она села в него и уехала, ни разу не обернувшись. У ворот виллы им встретился большой фургон, который направлялся к дому. Он здесь, чтобы увезти картины? Если Ричард не окажется на вилле в ближайшее время вместе с полицией, то Питер уничтожит все улики.
Он обвинит во всем меня, подумала Сьюзен, глядя в голубое небо, освещенное золотым солнечным светом. Он решит, что это я предупредила Питера, и придет в ярость.
Но не съест же он меня? Съест, подумала она. Просто разжует и выплюнет!
У нее не было ни малейшего желания встречаться с Ричардом Харрисом, тем более что тот имел все основания злиться на нее.
Можешь успокоиться! — возразил ей внутренний голос. Скорее всего, у Ричарда никогда больше не возникнет потребности видеть тебя.
Сьюзен содрогнулась от охватившего ее чувства потери.
Как она сможет жить по соседству с ним, зная, что он ее ненавидит? Он месяцами не обращал на них с Шадией никакого внимания. И будет так же поступать и впредь. Она не сомневалась, что Ричард может быть безжалостным по отношению к тому, кто его предал.
Ей предстоит изо дня в день видеть, как он уходит из дома и приходит обратно. Он будет совсем близко от нее, и в то же время так же недосягаем, как если бы жил на другой планете.
8
Сьюзен вернулась домой под вечер. День стоял жаркий, душный, в небе полыхали далекие молнии. Надвигалась гроза.
Она закрыла за собой входную дверь, и ее охватила ужасная тоска. В домике было пусто и тихо, точно так же, как и в соседнем. Ричард, наверное, все еще в Тетуане. А возможно, он никогда больше не вернется сюда. Скорее всего, договор об аренде коттеджа заключен на год или даже на больший срок, но рано или поздно Питер заставит Ричарда уехать. А может, это лучше, чем если бы он остался здесь и не обращал на нее никакого внимания?
Кто знает? Единственное, в чем она была уверена, это в том, что опять осталась в полном одиночестве и не может себя как следует контролировать — голова у нее кружится, ее бьет озноб. Во время полета у нее не было возможности выплакаться. Она ничего не ела, хотя ей ужасно хотелось, и в самолете отводила глаза от жующих людей. Ведь стоит ей начать есть, она не сможет остановиться и привлечет к себе всеобщее внимание.
Теперь, оставшись одна и роняя слезы, она принялась разыскивать на кухне съестное. Дрожа и всхлипывая, она будто охотилась за едой: чипсы, печенье, консервные банки с бобами, ананасами, большой кусок сыра, нарезанная ветчина в запаянном полиэтиленовом пакетике. Ей некогда готовить — нужно как можно скорее запихнуть все, что нашла, в рот. Она свалила продукты на стол и набрасывалась то на одно, то на другое. Сью жевала и глотала так быстро, что не чувствовала вкуса. И, лихорадочно жуя все подряд, не переставала плакать.
Зазвонил телефон. Она не обратила на него внимания. Телефон звонил и звонил, затем замолчал. Сьюзен взяла из холодильника молоко и стала пить большими глотками. Опять раздался телефонный звонок. И опять она не стала брать трубку. Звонки прекратились, но минуту спустя возобновились. Это начало действовать ей на нервы.
— Заткнись! — закричала она, но звонки не умолкали, и она схватила трубку с криком: — Перестанешь ты или нет?
— Сьюзен?
Это была Шадия. Судя по голосу, она была сильно обеспокоена.
— Будь добра, оставь меня в покое, — простонала Сьюзи и бросила трубку.
