Пакистанцы-начальники с улыбками и любезностями пригласили нас к себе в контору попить чаю, однако у меня создалось впечатление, что они хотели поскорее от нас отделаться, чтобы без промедления разрезать корабль. Мистер Чолонгаи вежливо отказался от их предложения, и нас всех на том же маленьком «хьюи» отправили на яхту — всех, кроме Адриана Пуденхаута, который улетел на своем сверхсовременном «белле» с убирающимися шасси (вот поганец!).
На яхте устроили торжественный ужин и нечто вроде вечеринки. Капитан «Лоренцо Уффици», старший помощник и лоцман получили в подарок от мистера Ч. какие-то свертки. Распаковывать их они не стали, но, похоже, были чрезвычайно довольны. По тиковым палубам и салону расхаживали необыкновенно привлекательные малайки, которые разносили коктейли и дары моря.
— Мистер Пуденхаут быстро нас покинул, — заметил Томми Чолонгаи, встав рядом со мной у перил на левом борту. Почти все остальные либо сидели в салоне, где работал кондиционер, либо пришли сюда, в тень. Впрочем, из-за высокой влажности даже в тени было жарко, при том что яхта, взявшая курс вдоль берега на Карачи, производила легкий ветерок.
— Он приезжал по делу, — ответила я, прихлебывая «Маргариту».
— Как я понимаю, с подарком.
Он держал в руках чашку кофе со льдом.
— Да, — подтвердила я, физически ощущая вес диска в кармане жакета.
— Вероятно, от мистера Хейзлтона — такой вывод напрашивается сам собой, — глубокомысленно кивнул Чолонгаи. Потом он улыбнулся. — Надеюсь, вы извините мое чрезмерное любопытство.
— Все в порядке. Мистер Пуденхаут привез мне кое-что для просмотра — по мнению мистера Хейзлтона, мне следовало с этим ознакомиться. Как я понимаю, вы не посвящены в курс дела.
— По правде говоря, нет. Прибытие мистера Пуденхаута удивило меня не меньше, чем вас. — Он взглянул на меня. — Ведь вас это удивило, не так ли?
— Удивило.
— Я так и подумал. — Он опять стал смотреть на берег. Последние рваные очертания разрушенных судов скрылись из виду несколько минут назад. Теперь вместо желто-коричневого песка перед нами тонкой темной линией тянулись мангровые деревья.
— Конечно, учитывая то, что я вам сегодня рассказал, и учитывая, что все представители Первого уровня об этом знают, неизбежно, что… как бы это сказать? Что для достижения цели будут использоваться самые разные средства.
— Кажется, Томми, это я уже начинаю понимать.
— Мы простоим в гавани Карачи день-два. Сегодня вечером я устраиваю прием для разных достойных, но скучных промышленников; вы, разумеется, приглашены, но боюсь, вам будет скучно. Однако что бы вы ни решили, я буду очень рад, если вы согласитесь утром со мной позавтракать.
— Если я успею кое-что купить, когда сойдем на берег, с радостью приду и вечером, и утром. Мне не привыкать к обществу скучных промышленников, Томми.
Чолонгаи заметно обрадовался.
— Будет быстрее, если вы полетите прямо сейчас на вертолете, — сказал он, взглянув на часы.
— Да-да, — отозвалась я, — хорошо.
Так вот, Мо Меридалавах встретил меня в аэропорту, минуя океан нищеты по имени Карачи, доставил к архипелагу магазинов, где можно было потратить немалые деньги, и я успела купить новое платье, спутниковый телефон и DVD-плеер.
— Алло?
— Мистер Хейзлтон?
— Да. Кто говорит?
— Это Катрин Тэлман.
— А, добрый день. У тебя сменился номер, Катрин?
— Вы заметили? Купила спутниковый телефон. Решила испробовать. Это мой первый звонок.
— О, я очень горд, что ты позвонила именно мне.
— Вчера наш разговор оборвался довольно неожиданно.
— Серьезно? Прошу прощения.
— Мистер Хейзлтон, почему вы захотели, чтобы я это увидела?
— Что именно? Свидание в отеле? Ну, я подумал: мало ли, пригодится.
— Мистер Хейзлтон, такая информация обычно используется для шантажа.
— Наверное, годится и для шантажа. Об этом я как-то не думал. Ты ведь не собираешься это использовать с такой целью, правда же?
— А зачем мне вообще это использовать, мистер Хейзлтон?
— Это твое личное дело, Катрин. Я просто решил предоставить тебе этот материал. А уж как его использовать — дело твое.
— Но с чем это связано, мистер Хейзлтон? Зачем вы мне его предоставили?
— Ну, Катрин, это, по-моему, очевидно. Чтобы ты чувствовала себя мне обязанной, чтобы прониклась ко мне расположением. Это подарок; я не прошу взамен ничего конкретного. Но я знаю, какую цель тебе обрисовали Томми и Жебет, а это задание чрезвычайно важно для компании. Оно сделает тебя очень важной персоной. В каком-то смысле, уже сделало, даже если решение тобою еще не принято. Кстати, принято или нет?
— Пока нет. Я все еще раздумываю.
— Это резонно. Такой важный шаг. Я, как и все остальные, хочу, чтобы ты этот шаг совершила, но считаю, ты права: нельзя принимать такое решение, не обдумав его самым тщательным образом. Извини, если из-за меня твои мысли будут заняты еще и чем-то другим.
— Вы это подстроили, да, мистер Хейзлтон? Установили камеру?
— Я ничего не подстраивал. Можно сказать, эта информация случайно попала ко мне в руки.
— А с чего вы взяли, что лично мне это может быть интересно?
— Ну, Катрин, об этом, конечно, не все знают, но я-то, кажется, понимаю, как ты относишься к мистеру Бузецки.
— Неужели?
— Да. Мне он тоже нравится. Я восхищаюсь его принципиальностью, его убеждениями. Но ведь жаль будет, если окажется, что эти убеждения основаны как бы на ложных предпосылках, ты согласна? Вот я и подумал: раз уж есть такой фильм, он может тебе пригодиться. Правда может быть жестокой, Катрин, но ведь она все равно лучше, чем ложь, как ты считаешь?
— Мистер Хейзлтон, позвольте спросить, у вас и против меня имеются подобного рода улики?
— Господи, Катрин, конечно нет. Я, как правило, не принимаю участия в таких делах — никогда такого не поощрял. Как я уже сказал, фильм оказался у меня совершенно случайно.
— А что конкретно наводит вас на мысль, что я испытываю какие-то чувства к Стивену Бузецки?
— Я не слеп, Катрин, и ничто человеческое мне не чуждо. То же можно сказать и о людях которые на меня работают. Они понимают чувства других, умеют сопереживать. Конечно же, они стараются узнать, кто и как у нас в компании относится к коллегам, просто чтобы не получилось, что двое людей, которые друг друга ненавидят, должны работать вместе. На самом деле это обычная, проверенная практика, дающая массу преимуществ заинтересованным лицам. Ты — я в этом уверен — сознаешь, что в таких обстоятельствах и не надо как-то специально вызнавать, кто к кому привязан, как-то между делом это выяснять. Это просто само выясняется.
