— Там что-то есть! — прокричал Слайн, указывая вверх и по правому борту.
Все обратили взгляды в ту сторону.
— Нет! Ошибся, — весело сказал Слайн. — Прошу прощения.
Слайн, относившийся к капитанским обязанностям со всей серьезностью, был увешан множеством военно-морских атрибутов, в основном бесполезных, вроде подзорной трубы, альтиметра, музейного вида рации, поцарапанного противоградового козырька, сверкающего старинного пистолета в кобуре и радиационного компаса. Одежда капитана и частично доспехи были новехонькими, но покрой давно вышел из моды. На каждом из поясков, висящих на его ступицах, было по паре ручных зародышей.
Зародыши были насельническими, им не позволили развиться до стадии рождения. Обычно они возникали из-за того, что насельник, обретший женский пол и проявлявший особое нетерпение, решал, что доносить плод полный срок ему не по силам, и делал аборт. В результате он приобретал преданных домашних зверьков. Насельники могли выживать самостоятельно почти с самого момента зачатия, они просто не прогрессировали интеллектуально и не имели никаких защитников, будучи при этом абсолютно беспомощными.
Четверня Слайна (спрашивать, его эти зародыши или нет, было бы крайне невежливо) были похожи на маленьких пухлых скатов манта: эти бледные создания, безвольно волочившие за собой щупальца, постоянно тыкались в хозяина или друг в друга, запутывались в своих поводках. На людей они неизменно производили мрачное впечатление, хотя у Фассина в придачу возникало тяжелое чувство, что эти зародыши — аналог древних земных попугаев на плече.
— А теперь и в самом деле что-то есть! — прокричал Слайн, показывая в направлении правого борта.
Из темно-малиновых глубин газа в двухстах метрах от них поднималось что-то маленькое и черное.
— Сейчас я его! — вскрикнул Айсул; он пнул турель с противовесами, и та взмыла над палубой на высоту, достаточную, чтобы Айсул мог опустить гарпунную пушку вниз.
— Это же чуферово семя! — воскликнул Шолиш. — Самое настоящее чуферово семя, господин!
— Погодите-ка, Айсул, — сказал Фассин, поднимаясь над палубой. — Дайте я сначала проверю.
Он направил свой маленький газолет от «Поафлиаса» по кривой и чуть вниз, к черной сфере, продолжающей подниматься.
— Уйдите с линии огня! — заорал Айсул человеку. Фассин выбрал кривую траекторию намеренно — он уже был свидетелем снайперского искусства Айсула.
— Подождите немного, — прокричал он.
Айсул вздрогнул и направил гарпунную пушку на черную сферу. Его пальцы ухватились за спусковой крючок.
Слайн вытянулся вперед на рангоуте. Два зародыша свернулись в клубочки, уцепившись за него. Он посмотрел вверх, издал неодобрительный звук, поднес подзорную трубу к той части своего рюшика, которая была особенно насыщена рецепторами, и принялся изучать поднимающийся черный шар.
— Так, вообще-то… — начал было он.
Хазеренс внезапно подпрыгнула.
— Айсул, стойте!
— Ха-ха! — сказал Айсул, нажимая на гашетку гарпунной пушки.
Лафет вздрогнул, пушка подпрыгнула и грохотнула, сдвоенные ракетные двигатели гарпуна выскочили наружу, включились, оказавшись на безопасном расстоянии, и тонкий черный трос, прикрепленный к гарпуну, принялся со свистом раскручиваться, вытягиваясь из отсека под лафетом. Гарпун, скрежеща, понесся сквозь газ к черному предмету и должен был достичь его в считанные секунды.
— Гмм, — сказал Айсул голосом, в котором слышалось некоторое удивление, — это один из моих лучших…
— Это мина! — воскликнул Слайн.
Раздался крик Шолиша.
«Фассин, подальше от этой штуки!» — послала Хазеренс.
Маленький газолет мгновенно начал разворачиваться и ускоряться, роторы замелькали в воздухе.
— Эй, что это? — спросил Айсул.
Слайн выхватил из кобуры свой пистолет и прицелился в гарпун. Он успел выстрелить один раз, после чего пистолет заклинило.
— А эта штука не ядерная? — прокричала полковник. Ее э-костюм издавал высокий воющий звук.
— Наверняка! — пролопотал Слайн. Он потряс пистолетом, выругался и забарабанил по рации. — Двигатели! Полный назад! — Он снова в отчаянии потряс пистолетом. — Сучьи скриты!
Хазеренс быстро сместилась к борту. Айсул посмотрел на гарпун, который отвесно падал прямо на черный шар, потом взглянул на лафет пушки.
— Шолиш! — выкрикнул он. — Держи трос!
Шолиш прыгнул к молотящему по палубе фалу, рывками выходящему из отсека под пушкой, и ухватился за него. Его тут же понесло к планширу, шарахнуло о балясины, он резко остановился, запутавшись в лине, а затем поток газа понес его, ударяя о палубную обшивку позади того места, где стояли остальные. Освободившись от сдерживающего его троса, гарпун набрал скорость, по-прежнему держа курс на мину. Хазеренс убралась с «Поафлиаса». Стрелоид Фассина все еще поворачивал, все еще ускорялся, все еще находился к мине ближе, чем сам корабль.
— О, бля!.. — сказал Айсул.
Малиновая вспышка словно выжгла весь газ вокруг них.
Конец, успел подумать Фассин.
На мгновение плотный веер обжигающих розово-белых линий соединил э-костюм полковника Хазеренс и гарпун по всей его длине, который тут же исчез в яркой вспышке. Видимая глазом сферическая ударная волна заставила качаться мину…
…Мину, которая остановилась на мгновение и словно задумалась, а потом продолжила плавный подъем. Волна сотрясла их вместе с кораблем. Фассин тоже почувствовал ее. Он замедлил движение и повернулся.
«Поафлиас» снизил скорость, подчиняясь последнему приказу Слайна. Газовый поток хотя и уменьшился, но все еще оставался сильным — он сбросил с палубы Шолиша с его помятым панцирем, запутавшегося в темной массе проводов.
— Шолиш? — жалобно прошептал Айсул.
— Особи внутри вида путешестов сильнее всего различаются по своему восприятию времени. Мы, насельники, будучи вот такими, естественным образом охватываем максимально возможный для нас спектр хроновосприятия, что означает большую его часть. Я не говорю об искусственных быстрых. — Секундная пауза. — Ведь они по-прежнему вызывают у вас отвращение, насколько я понимаю.
— Несомненно! — воскликнула полковник.
— И они преследуются со всей решительностью, — сказал Фассин.
— Гмм. Они, конечно же, тоже не однородны. Но даже если ограничиться теми, кто претерпел естественную эволюцию, скорость восприятия времени будет наилучшим критерием для различения видов и подвидов.
Говоривший был древним мудрецом по имени Джундрианс. Насельники делились по старшинству на двадцать девять различных категорий, попадая в первую еще детьми, а в последнюю — детство — не менее чем через два миллиарда лет, обычно же гораздо позднее. Между ними находились краткие этапы юности, молодости и гораздо более продолжительной зрелости с ее тремя подкатегориями, потом шел расцвет с четырьмя подкатегориями, потом переходный период — с тремя, а потом, если насельник доживал до этого возраста (как минимум миллион лет с четвертью), его сотоварищи решали, что он достоин войти в стадию мудрости, где также имелись подкатегории зрелости, расцвета и перехода. Поэтому Джундрианс формально переживал период детства зрелой мудрости. Ему было сорок три миллиона лет, и в диаметре он ссохся всего до шести метров (тогда как его панцирь потемнел и приобрел дымчатую патину, свойственную насельникам средних лет), уже потерял большую часть конечностей и теперь принял на себя заботы о том, что осталось от дома и примыкающих к нему библиотек чоала-переходника Валсеира, который числился скончавшимся.
