Селма села и взяла апельсиновый сок.
— Только недолго, — сказала она, запивая таблетки, — ты должна будешь встретить Дана в аэропорту. Я не в состоянии. Самолет прилетает около двух.
Элла уставилась на нее:
— Но это через несколько часов. Вы, скорее всего, будете чувствовать себя к тому времени лучше.
— Нет, не буду. Мне не станет лучше до вечера, — холодно возразила хозяйка. — Вести машину в таком состоянии я не собираюсь.
Элла набрала в легкие воздуха:
— Но он будет ждать не меня, а именно вас, — сказала девушка осторожно.
— Ах, ах, бедняжка будет разочарован, не так ли? — с раздражением заявила Селма. — Ты хуже Сола. Никого не волнует, что у меня мигрень! Я ничего не могу поделать с тем, что мне плохо.
— Конечно. — Элла облизнула губы. Уж что-что, а спорить с хозяйкой бесполезно, особенно когда та в плохом настроении. — В таком случае вы присмотрите за Солом и Кэй? Не думаю, что Памела сможет об этом позаботиться.
— Разве они не могут поехать с тобой? — раздраженно спросила Селма, и Элла поняла: выбора нет. Не бросать же детей на произвол судьбы. Но дорога в аэропорт занимает час, а Кэй так плохо переносит поездки в машине.
В самолете не укачивает, а в автомобиле — непременно.
— Оставим этот разговор до обеда, — предложила Элла, заранее сознавая тщету надежды, что Селма к тому времени одумается. Казалось бы, лети на крыльях к своему любимому, так давно расстались, уже несколько дней прошло. Так нет, будет лежать, мучить себя и домочадцев.
— Ты поедешь и встретишь Дана, — непреклонно подытожила Селма. Злая, брюзгливая, в ней ничего не осталось от той вызывающей жалость женщины, что вошла на кухню четверть часа назад. — Неужели я должна напоминать, кто помог тебе в трудную минуту? Без меня ты бы до сих пор мыкалась без работы. А тут тебе пожалуйста — отличные условия, неплохой заработок. Напомнить?
— Нет, — краска бросилась в лицо Эллы, — то есть да. Да, я вам благодарна. — И пошла к двери. — Я скажу детям.
— Отлично. — Селма поглощала завтрак с аппетитом здорового человека. — Хорошо, что мы понимаем друг друга.
2
Мартин Элтхауз лениво развалился за рулем запыленного автомобиля, ожидая появления своего секретаря Тома Дугласа из здания аэропорта. Он начинал терять терпение. Самолет приземлился более двадцати минут назад, и поскольку Сара летела первым классом, багаж давно должен быть получен.
Жарко. В это время дня не найдешь ни клочка тени. Продолжительное ожидание, казалось, усиливало жару. Глупость ситуации заключалась в том, что Мартину не пришлось бы торчать здесь, если бы не сломался телефон. Неисправность обнаружилась утром, когда он пытался позвонить в Америку, чтобы срочно связаться со своим издателем. Приезд в аэропорт был сложным выходом из создавшегося положения.
Том, конечно, предложил свои услуги, но Мартин должен поговорить сам, по ходу разговора решая проблемы, которых накопилось достаточно. Тем более что завершение рукописи откладывалось по его вине.
Правда, Мартин не хотел давать Саре повод думать, что он явился сюда специально для того, чтобы ее встретить. Вот уж чего меньше всего желал, так это встречать ее! Уж если начистоту, так и самого ее приезда он не хотел. Но Сара все еще считалась невесткой, хотя брата уже не было в живых. Смерть Джефа в возрасте сорока двух лет оказалась сильным ударом, что, конечно, и стало причиной творческого бессилия — впервые из-за Мартина задерживается сдача книги.
Несмотря на то что прошло восемь недель со дня кончины брата, Мартину все еще трудно работалось. Черт, зачем Джеф так опрометчиво напал на своего противника? Ведь не новичок, почти тридцать лет в большом спорте.
Конечно, Сару известие о смерти мужа потрясло. Когда Мартин увидел ее на похоронах, то понял, что и для нее смерть Джефа стала большим горем. Одетая во все черное, вдова стояла как изваяние с мокрым от слез лицом. Мартин не мог не почувствовать жалости к невестке и верил, что Сара не желала смерти мужу.
Но сейчас, сидя в машине, он использовал редкие минуты безделья для того, чтобы осмыслить свои отношения с вдовой Джефа. Прошло время, и уже можно заставить себя быть объективным. Во всяком случае, думать о Саре без раздражения.
Ему было шестнадцать, когда Джеф привел эту женщину в их дом. Невеста? Жена? Да она же еще не развелась с первым мужем! То обстоятельство, что Сара замужем, не нравилось всем Элтхаузам, особенно отцу. Но брат тогда был просто помешан на Саре, тут уж возражай, не возражай — все бесполезно.
Была бы жива мать, возможно, брак не состоялся бы, но та умерла от рака, когда Мартину едва исполнилось десять лет, и к тому времени, когда Сара появилась на ранчо, их экономка Сьюзен Ашер заменяла осиротевшим мужчинам хозяйку дома.
С появлением Сары все изменилось. Она сразу же стала командовать Сью, приказывать отцу и повелевать Джефом. Отцу это не понравилось, но он, мужчина, больше знакомый со строптивыми лошадьми, чем со стервозными женщинами, предпочитал не спорить и бежал с поля боя на конюшню.
Джеф, собственно, и стал отличным спортсменом именно благодаря тому, что отец разводил породистых лошадей. Конный завод Элтхауза не зря пользуется широкой известностью.
Сара поначалу выказывала шумную любовь к Джефу, тогда еще не мужу. А став миссис Элтхауз, несколько умерила свои чувства. Да, брат носился по миру своими спортивными путями. Жена скучала, не зная, чем утолить свой темперамент. В какой-то злой день для подобной цели она наметила младшего брата своего мужа. Вот уж когда Мартина взяла оторопь! Властная женщина с ним была предельно добра, нежна. Сара использовала любую возможность, чтобы показать, как хочет его, льнула к нему, бросала томные взгляды.
Мартина тошнило от всего этого. В его личную жизнь, где было немало юных леди, эта зрелая женщина совершенно не вписывалась. К тому же — жена брата. Господи, даже если бы так случилось, что он бы влюбился в нее, уже одно то, что дело касается родного брата, поставило бы Мартина на край жизненной черты.
Он дал понять Саре, что думает по этому поводу. И что же? Такое отношение деверя вовсе не оттолкнуло Сару. Наоборот, ей нравилось его сопротивление. Успех стал для нее делом чести, и она не прекращала своих домогательств, пока он не пригрозил, что все расскажет брату.
Конечно, дело столетней давности, и оно уже давно не беспокоило Мартина. Но зарубка в памяти осталась. Впрочем, его собственная карьера — сначала репортера, затем журналиста-международника — научила шире смотреть на вещи и не удивляться ничему. За время работы в горячих точках планеты он привык к человеческим странностям. Привык к проявлениям жестокости, непоследовательности. Проблемы с сексуально ненасытной невесткой теперь казались такими ничтожными в сравнении с тем, чему он был свидетелем.
Отношения между Сарой и Джефом потом вроде наладились. Повзрослели они, что ли? Новый образ жизни, который вел Мартин, препятствовал встречам с Сарой, что им воспринималось за благо.
