Однако тут все было иначе: мрачное, суровое и кровавое дело, и судя по всему, что видела Мэри, тут было не до милых улыбочек и подмигиваний. Если кто-то вдруг чувствовал уколы совести, он в награду получал веревку на шею. Не должно быть слабых звеньев в цепи, которая протянулась от берега до границы, — вот объяснение веревке на балке. Незнакомец заколебался, и незнакомец умер. Мэри внезапно почувствовала разочарование, подумав, не имел ли утренний визит Джема Мерлина в трактир «Ямайка» определенного смысла. Странное совпадение: повозки появились прямо вслед за ним. Джем сказал, что приехал из Лонстона, а Лонстон стоит на берегу Тамара. Мэри злилась на него и на себя. Несмотря ни на что, вечером, перед тем как заснуть, она думала о возможной дружбе с этим человеком. Дура она будет, если теперь понадеется на это. Два события соединились между собой безошибочно, и было достаточно легко догадаться, что за всем этим стоит.
Джем мог не ладить с братом, но оба они были в одном деле. Он прискакал в трактир «Ямайка» предупредить хозяина, что вечером можно ожидать конвоя. Понять это было достаточно легко. А потом, будучи не вполне бессердечным, Джэм посоветовал Мэри убираться в Бодмин. «Это не место для девушки», — сказал он. Никто не знал этого лучше, чем Джэм, поскольку он — один из них. Это дело гнусное, проклятое во всех отношениях, без единого луча надежды откуда бы то ни было, и Мэри оказалась посреди всего этого, с тетей Пейшенс, бывшей хуже малого ребенка, на руках.
Обе повозки были уже загружены, и возницы забрались на облучки вместе со своими товарищами. Этой ночью представление оказалось не слишком длинным.
Мэри были видны огромная голова и плечи дяди, стоявшего у крыльца; в руке он держал фонарь, свет которого приглушался шторкой. Затем тележки загромыхали со двора и повернули налево, как Мэри и ожидала, в направлении Лонстона.
Она отошла от окна и забралась обратно в постель. Вскоре девушка услышала шаги дяди на лестнице: он пошел по дальнему коридору к себе в спальню. Сегодня в комнате для гостей никто не прятался.
В следующие несколько дней ничего не случилось, и единственным транспортным средством, проезжавшим по дороге, был дилижанс в Лонстон. Он прогромыхал мимо «Ямайки», напомнив Мэри перепуганного черного таракана. Потом наступило ясное, холодное, бодрящее утро. Земля была покрыта инеем, и солнце сияло в безоблачном небе. Скалистые вершины отчетливо выступали на фоне холодного голубого неба, и трава на пустоши, обычно сырая и коричневая, сегодня сверкала, жесткая и белая от мороза. Поилка во дворе подернулась тонкой корочкой льда. Грязь, по которой прошлись коровы, затвердела, и следы их копыт отлились в жесткие формы, готовые продержаться до следующего дождя. Легкий ветерок, напевая, прилетел с северо-востока, он тоже был холодный.
Мэри, у которой при виде солнца всегда поднималось настроение, решила устроить большую стирку и, закатав рукава выше локтя, погрузила руки в кадку; горячая мыльная вода, вскипая пеной, ласкала ей кожу, создавая роскошный контраст с морозным, жалящим воздухом.
Жизнь была прекрасна, и девушка пела за работой. Дядя уехал куда-то на пустоши, а чувство свободы охватывало Мэри всякий раз, когда он отсутствовал. Здесь, за домом, она была до некоторой степени укрыта от ветра, широкий, крепкий дом служил своего рода заслоном, и когда девушка выжала белье и накинула его на чахлый куст дрока, то увидела, что солнце обрушилось туда всей своей силой, так что к полудню все высохнет.
Настойчивый стук в окно заставил Мэри поднять глаза, и она увидела, что тетя Пейшенс, с побелевшим лицом и явно напуганная, делает ей знаки.
Мэри вытерла руки о передник и побежала к задней двери дома. Как только она вошла в кухню, тетя вцепилась в племянницу дрожащими руками и начала болтать что-то невнятное.
— Пожалуйста, успокойся, — сказала Мэри. — Я не могу понять, что ты говоришь. Вот, возьми стул и садись, и ради Бога, выпей стакан воды. Ну, в чем дело?
Бедная женщина качалась на стуле взад-вперед, нервно двигая ртом и все время кивая головой на дверь.
— Это мистер Бассат с Северного холма, — прошептала она. — Я увидела его из окна гостиной. Он приехал верхом, и с ним еще один джентльмен. Ох, боже мой, боже мой, что же нам делать?
Пока хозяйка говорила, во входную дверь громко постучали. Затем, после паузы, удары загрохотали как гром.
Тетя Пейшенс громко застонала, кусая кончики пальцев и ломая ногти.
— Зачем он сюда пришел? — закричала она. — Бассат никогда здесь не был. Он всегда держался подальше. Он что-то прослышал, я точно знаю. Ох, Мэри, что же нам делать? Что же нам говорить?
Мэри лихорадочно думала. Если это мистер Бассат, и он представляет закон, то это ее единственный шанс выдать дядю. Она может рассказать о ночных повозках и обо всем, что видела со времени своего приезда. Она взглянула на дрожащую женщину рядом с ней.
— Мэри, Мэри, ради бога, скажи, что мне говорить? — взмолилась тетя Пейшенс. Она взяла руку племянницы и прижала к своему сердцу.
Теперь в дверь колотили непрерывно.
— Слушай меня, — объявила Мэри. — Нам придется его впустить, а то он вышибет дверь. Соберись хоть как-нибудь. Ничего не нужно говорить вообще. Скажи, что дяди Джосса нет дома, а ты ничего не знаешь. Я пойду с тобой.
Женщина смотрела на нее дикими, отчаянными глазами.
— Мэри, — сказала она, — если мистер Бассат спросит тебя, что ты знаешь, ты ведь не выдашь нас, нет? Я могу доверять тебе, правда? Ты ведь не расскажешь ему о повозках? Если Джоссу будет что-нибудь угрожать, я убью себя, Мэри.
Спорить тут было не о чем. Мэри готова была на самую адскую ложь, лишь бы ее тетя не страдала. Да уж, ирония судьбы. Так или иначе, девушка была не из робких.
— Пойдем со мной к двери, — велела она тете. — Не будем задерживать мистера Бассата. И не бойся: я ничего не скажу.
Они вместе вышли в прихожую, и Мэри отперла тяжелую входную дверь. Снаружи стояли двое мужчин. Один из них спешился, это он барабанил в дверь. Другой был рослый, дородный малый в плаще с капюшоном, верхом на прекрасном гнедом коне. Он надвинул шляпу на глаза, но Мэри смогла увидеть, что его лицо прорезано морщинами и обветрено, и решила, что ему лет пятьдесят.
— А вы здесь не торопитесь, правда? — воскликнул незнакомец. — Кажется, здесь не очень-то рады путникам. Хозяин дома?
Пейшенс Мерлин толкнула племянницу рукой, и Мэри ответила:
— Мистера Мерлина нет дома, сэр. Хотите подкрепиться? Я обслужу вас, если вы пройдете в бар.
— Какое к черту подкрепиться! — возразил он. — Я знаю для этого места получше, чем трактир «Ямайка». Я хочу поговорить с хозяином. Эй, это вы жена трактирщика? Когда вы ждете хозяина домой?
Тетя Пейшенс сделала перед ним легкий реверанс.
— Видите ли, мистер Бассат, — сказала она неестественно громко и отчетливо, как ребенок, выучивший урок, — мой муж уехал сразу после завтрака, и я решительно не могу сказать, вернется ли он сегодня ночевать.
