— Он боится оказаться в бурю далеко от берега, — предположил я. — Наверное, понял, что судну этого не выдержать. Думаешь, он попытается идти к Бресту?
— Мы находимся за много миль от Бреста, — возразил Джейк. — Тут кошмарное побережье, и он должен это знать!
— По-моему, он совсем не задумывается об этом, — сказал я. — Казалось бы, если он не боится за собственную шкуру, то должен был бы подумать о владельцах этого проклятущего судна. Ведь он потеряет работу, даже если спасется.
— Совсем не обязательно, Дик.
— Что ты имеешь в виду?
— Может быть, все это подстроено, — пояснил он.
— Боже мой!
— Да, такое случается в море. Когда судовладелец теряет деньги из-за фрахта и судно нет смысла ремонтировать, почему бы не получить страховку? Затонувшие корабли ни о чем не расскажут.
— Послушай, Джейк, ни один шкипер не станет рисковать своей жизнью ради кармана владельца.
— А как насчет кармана самого шкипера? — спросил Джейк. — Он же тоже наживется на этой сделке, можешь не сомневаться. Такой парень, как этот бельгиец, из кожи вон вылезет, если может что-то с этого иметь. Я знаю таких ребят. Ленивый, невежественный, добродушный, но отъявленный проходимец.
— Я не верю, что у него хватит храбрости справиться с подобным делом, — усомнился я.
— А может быть, и хватит — тут ведь нужно мужество особого рода. Не столь уж трудно, Дик, устроить так, чтобы корабль сел на мель в каком-нибудь тихом месте на побережье. Я хочу сказать, что это не так уж опасно. Шкипер свалит все на туман и придумает красивую историю о том, как боролся со стихией. А на самом деле доберется вброд до берега, наблюдая, как его корабль врежется в скалы там, куда его направил сам шкипер.
— А как насчет помощника капитана — и команды?
— Взятки, Дик, могут заткнуть рот всем.
Эта теория Джейка звучала убедительно, но даже если она была верной, я не понимал, как это может нам помочь.
— Ну хорошо, — сказал я, — пусть он отправит судно на дно, мне это безразлично. Я готов доплыть до берега.
— Я бы тоже не возражал, — ответил Джейк, — если бы он направлялся к какой-нибудь песчаной отмели у побережья Голландии, но если этот парень уверен, что поступает умно, садясь на мель около Пуант-дю-Раз, он делает самую большую ошибку в своей жизни, причем последнюю.
Я посмотрел на Джейка сквозь облако табачного дыма.
— Тебе меня не испугать, — засмеялся я. — Пошли на палубу.
Не произнеся ни слова, он последовал за мной. Сейчас море было еще более бурным, чем когда я стоял на мостике, а туман так и не рассеялся. Вода была серой, и волны вздымались, как странные гиганты с пологими плечами, выныривая из тумана и бросаясь на нас. Лица у нас сразу стали мокрыми от мелкого дождя. Время от времени палубу окатывало морской водой, и судно тяжело и устало покачивалось, словно у него не осталось сил.
Скоро стемнеет. Я видел на мостике фигуры помощника капитана и шкипера, которые стояли рядом с рулевым. Помощник неистово жестикулировал, и я мог представить себе поток слов, брызжущий из его глотки. Шкипер повернулся и беспомощно пожал плечами. Парень у руля флегматично смотрел вперед, невозмутимый, как мул. Они были похожи на немые тени в кинокартине. Я знал, какими они будут, когда наступит развязка: жалкими и бессильными, их просто сметет. Мы молча наблюдали за ними и за бурлящим морем и прислушивались к звуку дождя. Туман сгустился вокруг, он был теперь серым и удушающим, и ночь накрыла нас, как темная туча.
— Не думаю, — сказал Джейк, — что будет какая-то польза, если мы останемся здесь.
На этот раз промолчал я, и он пошел впереди меня в кубрик, где светила раскачивающаяся лампа, маня каким-то причудливым уютом, а бельгийский мальчик, игравший на губной гармонике, словно бы бросал вызов страху.
Я могу ясно видеть их сейчас, не прикрывая глаз, — темные фигуры на тусклом фоне, расположившиеся на койках в тесном кубрике при неярком свете лампы. Мальчик с губной гармоникой сидел на краю своей верхней койки, болтая ногами. Он клонился набок, щеки его надувались, и время от времени он отнимал инструмент ото рта и вытирал его о штанину. Один из кочегаров спал, лежа на спине, ему не мешали даже завывания губной гармоники. Он лежал в странном, неудобном положении: одна рука над головой, нога подтянута к груди. Кочегар громко храпел, и его отчетливый храп не смешивался с заунывной мелодией, которую наигрывал мальчик. Другой парень сидел, скрестив по-турецки ноги, с курткой на коленях, и откусывал грубую черную нитку. Он поглядывал на мальчика с губной гармоникой, подтрунивая над ним. Он говорил на смеси фламандского и французского, и я не понимал половины из его слов. Думаю, это он нарисовал порнографические картинки возле камбуза. Он усмехнулся нам с Джейком, показав большую беззубую пасть, в которой из черных десен торчали два желтых клыка.
Мне был противен его голос и хихиканье. Мальчик на верхней койке надул щеки, и его губная гармоника издала заунывный вой, а спящий человек под ним продолжал храпеть.
Я чувствовал, как волны бьются о борт судна, как его швыряет и оно стонет, трясясь, словно живое существо, которое непрерывно мучают. Надо мной послышался свист: это воздух прорвался сквозь какую-то щель; с палубы донеслось глухое эхо ветра, а в трюмах хлюпала и булькала вода.
— О господи! — сказал я Джейку. — Я не могу улечься и заснуть и не могу сидеть здесь и ждать. Уж если в этой дыре будет заварушка, давай постараемся, чтобы она была знатной и шумной!
Он улыбнулся, но ничего не ответил.
— Эй вы, — обратился я к мальчику, — прекратите эти чертовы завывания — jouez quelque chose.
[2]
А вы — finissez votre
[3]
проклятую возню с иголкой — chantez — chantez — tout le monde.
[4]
Я забрался на койку и принялся размахивать руками.
— Moi, je suis дирижер,
[5]
заорал я, — подхватывайте все! — Я дал голландскому кочегару пинка под зад. — Просыпайся, паршивый лежебока, и пой.
Он перевернулся, тряся большой головой и проклиная меня. Бельгийцы засмеялись, а мальчик вскочил на койку рядом со мной, играя на своей губной гармонике мне в самое ухо. Мы пели хором под его аккомпанемент, свистели, орали и топали ногами. Кто-то начал импровизировать на другую мелодию, мальчик подхватил, а я с серьезным видом поклонился.
— Messieurs, mesdames, permettez-moi de vous presenter ma petite camarade…
[6]
