— Это зависит от того, кто загрязняет воздух, которым мы дышим, — ответила Мад.
Из-за боковой двери донесся голос Джо.
— Ага, — воскликнул молодчик, — вот и они. Если они будут себя хорошо вести, то утром вернутся домой.
Он и другие морские пехотинцы двинулись к выходу.
— У младшего юноши нога в гипсе, он ходит на костылях, — сказала Мад. — Он находится под наблюдением врача и был в больнице. Сегодня он должен был вернуться в больницу, для того чтобы сняли гипс, но мы не смогли туда его доставить.
— В таком случае ему все равно придется подождать, пока корнуолльские медики придут в чувство, — ответил военный. — Вы, наверное, не в курсе, что они объявили забастовку и ваша больница закрыта, как и другие. Вы ж тут все патриоты на вашем чертовом полуострове.
Из коридора появились Джо и Терри, окруженные морскими пехотинцами.
—Боюсь, что нам не найти неисправность, Мадам, — сказал Джо. — Электричество отключено.
— Совершеннейшая правда, мэм, — передразнил его начальник. — Ни воды, ни света, ни транспорта, мэм, вы вернулись в старину. Может, вам пойдут на пользу тяготы жизни, мэм, — сто лет назад так жили наши переселенцы. Пошли. Идем отсюда.
Сильно побледневший Колин встал рядом с Джо и Терри.
— Если ты уведешь моих братьев, я убью тебя, — сказал он.
— Да? — Морской пехотинец нагнулся, поднял Колина за воротник и аккуратно поставил в. жестяной таз. — Убийцы в этих краях молодые, да ранние. Может, мы завтра еще вернемся за тобой.
Он подтолкнул Терри вперед, так что мальчишка споткнулся и костыль выскочил у него из-под руки, и Эмма вскочила на ноги.
— Ради Бога, осторожнее, — сказала она. — Вы что, не видите, что ему трудно идти? И если вы забираете их на допрос в лагерь, то знайте, что их допрашивали на прошлой неделе. Спросите у капитана Кокрэна, нет, у лейтенанта Шермена, он знает их обоих, знает мою бабушку, знает нас всех.
Военный обернулся и посмотрел на нее. Лицо его было освещено фонариком другого солдата. Выражение его лица уже не было презрительным — только жестоким.
— Послушай, девчоночка, может, он и знал, но сейчас он тебе не помощник. Капитан Кокрэн и лейтенант Шермен вместе с еще двумя сотнями моих друзей вчера ночью взлетели к небу в вашей бухте, и мы не нашли еще от них ни кусочка. Так что, сидя здесь в темноте, помните, почему мы не любим вас и почему нам нечего делать на празднике, который должен был стать Днем благодарения.
Он и все остальные морские пехотинцы прошли по коридору, а потом через боковую дверь на улицу, ведя перед собой Джо и Терри. Хлопнула дверь. Через некоторое время раздался шум мотора, скрежет колес: машина выезжала на подъездную аллею. Разбуженная Фолли, не обнаружив никого рядом, принялась выть у лестницы в подвал. Сэм покинул молчащую группу, сидевшую у камина, и поднялся к собаке, чтобы успокоить ее.
— Почему мы не остановили их? — закричал Колин, пиная жестяной таз. — Почему ничего не делали?
Никто не ответил. Затем Мад подбросила в огонь полено.
— Потому что их было куда больше, чем нас, — ответила она.
Вперед шагнул Энди и положил руку на плечо согнувшейся над огнем Мадам.
— Не волнуйся, — сказал он. — Пока нет Джо и Терри, я пригляжу за хозяйством. Я буду в доме мужчиной, мы с Сэмом будем делать всю их работу, пилить дрова, собирать овощи. Жаль, что в этом взрыве погибло много морских пехотинцев, но это не означает, что мы должны уступить, ведь так?
— Да, — Мад посмотрела на него, лицо ее в свете огня казалось изможденным. Она выглядела на все свои восемьдесят лет. — Да, Энди, мы не уступим. Никогда… никогда… никогда…
20
Дело не в темноте, думала Эмма, и не в страхе, что воды хватит не надолго, — хотя на самом деле, заглянув в колодец, она заметила, что круглое блюдце воды удалилось на глубину и подернулось пленкой мусора, — и не в том, что есть приходится неизменный теперь капустный или свекольный суп да вареную картошку, сдобренную консервами из Доттиных запасов, приготавливаемые на старой каминной решетке в подвале, мучила тревога за Джо и Терри, неизвестность, что с ними случилось, где они, что у них спрашивают. И то, что пострадали и Трембаты, конечно, никак не служило утешением: четырнадцатилетний Мик прибежал на следующее утро в Треванал и сообщил, что отца опять забрали солдаты.
— Забрали и мистера Хокинса из Пендауэра, Билла и Дика Рандлов из Хиллтауна. Мистер Уиллис обошел все, какие мог, фермы, помогал с дойкой и со всем остальным. Мы бы пропали без него. Теперь мало кто помнит, как доить вручную. Мама прислала вам яиц, а вот свинью папа не успел зарезать.
Они лишились всех средств связи. На шоссе не было видно ни грузовиков, ни автобусов, никакого транспорта, кроме военного. Магазины в Полдри были закрыты. Никто и не думал отправлять мальчишек в школу, так как неизвестно, открыты школы или нет, и, так или иначе, школьный автобус не ходил. Единственной ниточкой, связующей их с внешним миром, была районная фельдшерица, которая приходила на ферму в пятницу и еще в субботу, чтобы успокоить сестру, и, по доброте душевной, навестила и Треванал.
— Надо проверить, все ли у вас в порядке, — сказала она. — Если надо передать кому-нибудь сообщение, то я в вашем распоряжении.
— Правда ли, что врачи не работают и больница закрыта? — спросила Мад.
Сестра Беннет медленно покачала головой:
— Я не знаю. Так же как у всех, телефон у меня не работает, бензина для машины нет, а заправочные станции до сих пор закрыты. Мне приходится передвигаться исключительно пешком. Что происходит вокруг, неизвестно. Люди недоумевают. Полдри полностью отрезан от внешнего мира, дороги между нами и Сент-Остеллом и Лискардом перекрыты. А самое ужасное, что они забрали всех мужчин.
— А куда они их увозят?
— Неизвестно. Говорят, что возле глиняных карьеров отгородили огромную территорию: колючая проволока и собаки, настоящий концентрационный лагерь, — но ведь, может, это и вранье, как вы считаете?
Джо, Терри, мистер Трембат… Невозможно, подумала Эмма, чтобы их и сотни других людей бесконечно держали в неволе, не разрешая протестовать и требовать полагающихся по закону прав; она всегда считала, что такое было возможно только в Советском Союзе много лет назад, еще до ее появления на свет, в тридцатые годы, да еще в нацистской Германии.
— Если бы только мы могли узнать правду из новостей, — сказала сестра Беннет, — но мой приемник не работает — практически ни у кого нет батареек; так или иначе, говорят, что по радио о нашей участи не передают ни слова. Просто молчат о нас.
— А что делает полиция? — спросила Мад.
— Не видела ни одной полицейской машины, — ответила сестра Беннет, — а местное отделение полиции превращено в военный пост, или в пост морской пехоты, я уж не знаю. Все из-за этого взрыва на корабле. Они считают, что виноваты все мужчины, женщины и дети, и наказывают нас. Ничего этого не было бы, если бы не взрыв…
