— Давайте сядем рядом. Мне нужно с вами поговорить, — сказала она.
Джек Трембат, крупный плечистый мужчина, в молодые годы занимался борьбой и выступал за команду Корнуолла против Бретани. Ему еще нет пятидесяти, и он и сейчас еще любого молодого положит на лопатки. Они сели вчетвером в центре зала. Эмма по одну сторону от Мад, фермер — по другую.
— Что ж они нам скажут? — прошептала Мад так громко, что люди начали оборачиваться.
— Да знаю я, что они скажут, — ответил Джек Трембат, — ведите себя, мол, прилично, делайте, что вам говорят.
— Иначе? — подсказала Мад.
— Иначе, — повторил он, на секунду задумался, затем прошептал ей на ухо: — Знаете, что застрелили беднягу Спрая?
— Я видела собственными глазами. Хочу вам сказать, мистер, он умер мгновенно. Я похоронила его сразу за живой изгородью.
Он внимательно посмотрел на Мад.
— Жаль, я не знал об этом, а то бы не пришлось вам браться за такую работу. Ну ничего, долг платежом красен, я этого не забуду. Думаю я, что впереди еще много неприятностей. Вообще они так быстро все провернули, что, мне кажется, не к добру это, хотя, может, я и не прав, дай-то Бог.
— Мне тоже это все не нравится, — ответила Мад и ущипнула Эмму за локоть. — Итого, нас трое, кто так думает — вы, ваша свояченица и Том Бейт.
Джек улыбнулся:
— А, Том. Вот человек, которого хорошо иметь рядом в заварухе. Здоров старик.
Гул голосов стих. На трибуну выходили докладчики. Эмма подумала, что, может быть, следует подняться, как в церкви, но никто не встал, что было к лучшему, потому что Мад в последнюю минуту перед отъездом уступила уговорам и надела под легкое твидовое пальто платье, но почему-то нашла более удобным надеть его задом наперед, ну а молния при выходе из машины сломалась, открыв взорам старую майку Терри. Уж депутатша, конечно, не вырядилась в обноски. Миссис Хонор Морхаус была привлекательной женщиной и знала об этом. Она появилась в сопровождении полковника Чизмена, подтянутого и элегантного в военной форме, и еще одной женщины, которую ни Эмма, ни ее бабушка никогда раньше не видели.
Заседание открыл сам командующий морской пехотой.
— Дорогие друзья, все и каждый из вас в отдельности, — начал он. — Я поднялся на трибуну не затем, чтобы задержать вас долее, чем необходимо. — (Эмма заметила, что он все время старается никого не задерживать, — то же самое он говорил Мад, когда прилетел на вертолете.) — Я пришел сказать вам спасибо за выдержку и сотрудничество, продемонстрированные в течение этих шести дней. Вам было нелегко, мы понимали это заранее, но мы должны были выполнить наше дело и, благодаря вашей помощи, довели это дело до конца. Да, мы еще пробудем здесь некоторое время — из соображений безопасности это необходимо; но я знаю, что это время мы с вами проведем прекрасно. К моему стыду, я только сегодня узнал девиз Корнуолла: «Все, как один». Скажу вам, что это один из самых прекрасных девизов, которые я когда-либо слышал, и он отлично подходит к нам всем сейчас, здесь, в этом прекрасном уголке западной Англии. Друзья, думаю, что эта очаровательная леди не нуждается в представлении. Ваш депутат, миссис Хонор Морхаус!
Галантный командующий морской пехотой отступил в сторону, и вперед шагнула депутат парламента. В руке она сжимала пачку бумаг, но не заглядывала в них. Без сомнения, она хорошо подготовилась, ведь в свое время именно эта уверенная манера и удачное использование статистики помогли ей завоевать место в парламенте.
— Уважаемые дамы и господа, земляки-корнуолльцы! Мы живем в волнующее время…
— Боже! — зашептала Мад своим соседям. — Я наперед знаю каждую фразу, что она скажет.
Почетный депутат от Среднекорнуолльского округа описала события прошедших выходных и развила тему о необходимости ввода американских войск и образования союза двух государств. Конечно, все уже слышали это от премьер-министра по радио и телевидению, но, вероятно, потому, что говорила женщина, свой депутат в родной ратуше Полдри, слова зазвучали более доверительно, будто СШСК созданы специально на благо местного населения. В конце концов, Лондон далеко, путь туда не близок, даже при современных автострадах, и никому на самом деле нет дела до того, что происходит на севере, востоке или в соседнем графстве, — важно только, чтобы люди оттуда продолжали ездить на запад в отпуск. Теперь, когда пляжи огорожены, на главной дороге шлагбаумы, они чувствовали себя в центре внимания. В ее изложении события выглядели ново, сенсационно, придавали им важность. Во время речи миссис Морхаус мужчины расправили плечи, женщины, подняв головы, гадали, где это она купила такой модный светло-зеленый костюм джерси, и — пока депутат говорила — отточенные фразы так и слетали с ее языка — об апатии, в которую погрузилась страна, о бесхребетности молодежи, вялости среднего поколения, о плачевном положении стариков — о том, что все это можно изменить, втянуть людей в водоворот новой жизни, при новом союзе с «нашими братьями за Атлантическим океаном» (Эмме это напомнило фразу из Библии, кажется — из посланий святого апостола Павла: «и изменились мы в мгновение ока»
[5]
1 ); восторженные крики то и дело раздавались в зале, а молодая женщина, сидевшая впереди Эммы, заплакала.
— Подожди минутку, — шепнула Мад. — Сейчас она начнет об англоязычных народах, о врагах в наших рядах, которые разрушают вековые традиции, чувства и все прочее, за что боролись наши предки, отцы-пилигримы, отплывавшие на крохотном «Мейфлауэре»
[6]
2 .
Эмма подождала, — и точно, она начала. Даже про «отцов-пилигримов».
— Итак, — продолжала миссис Морхаус, повышая голос ближе к заключению речи, — перед тем как представить вам нашего доброго друга Марту Хаббард — вот она, рядом со мной на трибуне, — специально прилетевшую из Новой Англии, чтобы поговорить с вами, — хочу снова напомнить о том, что сказал премьер-министр на прошлой неделе: для того чтобы выжить, мы должны оказывать присутствующим здесь американским войскам полную поддержку и, более того, доброжелательный прием. Более того, будем настороже против ведущих подрывную деятельность и все, как один, приложим руку к делу укрепления СШСК.
Она замолчала, и первые ряды зрителей взорвались аплодисментами. Средние ряды выразили энтузиазм скромнее, ну а задние ряды затопали ногами, что можно было расценивать как угодно. Аплодисменты затихли, и депутат, бодро улыбаясь, посмотрела на своих избирателей и сказала: «Вопросы, пожалуйста».
Эмма с ужасом ощутила, что бабушка зашевелилась, и не успела она схватить Мад за полурасстегнутое платье, как та уже была на ногах.
— Миссис Морхаус, мы, несомненно, благодарны вам за выступление на собрании, но мне хотелось бы узнать, — не сочтите дерзостью с моей стороны, — когда вы в последний раз прикладывали к чему-либо руку и конкретно к чему?
