— Вот болтун, — засмеялась Эмма, — а ты ему поверил?
— Кто его знает. Ну уж Миртл-то я знаю. Ей только подмигни, и она уже готова.
Помрачнев, он отправился в сад рубить сухие деревья. Мад поручила это им с Джо, чтобы «они были при деле». Сама же Мад или наблюдала за своими лесорубами, или уходила в подвал, где она с Энди и Сэмом создала некую ассоциацию, занимавшуюся очисткой и заточкой старых стрел и перетягиванием тетивы на луках.
— Но, милая, — попыталась урезонить ее Эмма, когда мальчишки убежали за новой партией наждачной бумаги, — зачем ты поощряешь их в таком опасном деле?
— А почему бы и нет? — спросила бабушка, оторвавшись от работы (оружие в ее руках, пожалуй, погрозней, чем копья пигмеев). — Из Энди выйдет первоклассный стрелок. Интересно, где старая соломенная мишень, что когда-то здесь лежала. Держу пари, он будет попадать в самое яблочко.
Энди, с еще более, чем обычно, растрепанной шевелюрой, прибежал обратно и улыбнулся, услышав слова Мад.
— Я еще и не такое могу. Могу попасть в апельсин на шесте с расстояния пятидесяти ярдов. Честно, я уже пробовал оттуда, с моего поста на трубе.
— Это, конечно, хорошо, — сказала Мад, — но не трать зря стрелы.
Боже мой, подумала Эмма, с таким же успехом можно просить… Стоя на берегу, просить прилив умерить свой сердитый бег…
[3]
Точно ли она помнит цитату? Тем не менее и так все понятно. Бабушка несгибаема. Эмма услышала на кухне голоса и поднялась туда, к большому своему изумлению застав Дотти за беседой с лейтенантом Шерменом. Эмма почувствовала, как щеки ее покраснели, и очень на себя из-за этого разозлилась.
— День добрый, — сказал лейтенант, улыбаясь.
— День добрый, — ответила Эмма. Она никогда так не говорила и почувствовала себя полной дурой.
— Лейтенант пришел сообщить нам, что завтра чрезвычайное положение будет снято, — сказала Дотти, — и мы снова сможем ходить куда захотим. Это очень здорово, правда, Эмма?
— Да, правда, — сказала Эмма. — Значит, и телефон заработает? А мальчишки смогут ходить в школу?
Лейтенант Шермен потрогал подбородок.
— Ну, на ваш первый вопрос отвечу «да»: телефон должен нормально работать с шести утра завтрашнего дня. А второй вопрос… Боюсь, я не имею информации. Но мне кажется, что школы будут закрыты до следующей недели.
— Как плохо. Если бы вы знали, как тяжело придумывать для них развлечения.
Лейтенант Шермен снова улыбнулся.
— Думаете? — спросил он. — Я бы не сказал. По-моему, так они находят себе массу занятий.
Он подмигнул, и, как подумала Эмма, это получилось весьма забавно — хотя она искренне надеялась, что лейтенант подразумевал Джо и Терри в кустарнике, а не Энди с луком и стрелами на крыше. А у него есть чувство юмора, хотя тогда, когда Бен произнес свое первое слово, это не было слишком заметно, — кстати, Бен с тех пор больше не говорил, — но тогда присутствовал его начальник, и все были под впечатлением от заявления премьер-министра и этого ужасного кекса Мад. Эмме захотелось пригласить его прийти попозже и чего-нибудь выпить, но Мад бы это не понравилось, либо она стала бы угощать его сама и захватила бы нить разговора в свои руки.
— Заходите к нам еще, — непринужденно попросила Эмма.
— Надеюсь, что смогу, — ответил он. — Кстати, меня зовут Уоллес Шермен, а друзья называют меня Уолли. Передайте мои наилучшие пожелания вашей бабушке. Надеюсь, что она все-таки смогла за эти дни отдохнуть и мы ее не сильно побеспокоили.
Побеспокоили, ха-ха… Она сейчас в подвале затачивает стрелы. Эмма с сожалением наблюдала, как лейтенант ушел к конюшне, единственное, что ее несколько озадачило, — это имя Уолли
[4]
. Даже трудно представить, что она говорит Мад: «Я сегодня иду гулять с Уолли…»
Вопрос о приглашении лейтенанта Шермена в дом или совместного вкушения армейских НЗ в конюшне отпал сам собой, потому что вечером между конюшней и шоссе начали сновать машины. Появилась парочка джипов, и морские пехотинцы стали сворачивать оборудование, явно готовясь к переезду.
— Вот и хорошо, — сказал Терри, вглядываясь из окна кухни в наступающие сумерки. — Нечего им здесь болтаться.
— Далеко они не уедут, — тихо сказал Джо. — Только спустятся с холма. Капрал Вэгг сказал, что в этом районе две десантные части и они будут контролировать побережье Полдри и доки. Берег будет огорожен, а жить они будут в реквизированных пляжных домиках и автоприцепах.
— Какого черта? — взорвался Терри. — Ваш лейтенант Шермен сказал, что завтра чрезвычайное положение заканчивается.
— Откуда я знаю, — ответил Джо. — Капрал мне не сказал, да он и сам не в курсе, как пить дать.
— Это коммунисты виноваты, вот увидите, — сказала Дотти. — Их сбросят с русских аэропланов переодетыми в монахинь, как в прошлую войну.
— Я знаю, что сделают коммунисты, — сказал Колин, внезапно появляясь из игровой комнаты, где, судя по обнаруженному позже состоянию обоев, он учил Бена писать. — Они подплывут к Полдри, переодевшись русалками, а к хвостам привяжут ракеты с динамитом. Будь я коммунистом, я бы точно так и сделал.
Бен, как всегда ухватившись за руку Колина, в знак согласия яростно закивал головой и, чтобы убедить в серьезности своих намерений, сложил губы, намереваясь произнести ожидаемое всеми с ужасом «г…». Эмма успела выскочить из кухни, услышав позади гневный крик Дотти и громкий смех Терри!
Вечером, когда они с бабушкой уже подумывали лечь спать, вдруг зазвонил телефон.
— Я подойду, — быстро сказала Эмма.
— Может, звонят из конюшни, они, наверное, провели связь к нашему дому.
Так как больше думать было не о чем, мысли Эммы были заняты лейтенантом. Она бросилась в холл, где стоял телефонный аппарат. Звонил не лейтенант, а Папа.
— А, это ты! — воскликнула Эмма, не зная, радоваться или огорчаться. — А нам сказали, что телефон заработает только утром.
— У меня приоритет, — сказал Папа, — так что никаких проблем.
Это, конечно, похоже на него. Он любил чувствовать себя очень значительным.
— Ну, — спросил он, — как вы перенесли этот кризис? У нас здесь, скажу тебе, все бурлит.
— Охотно верю, — отвечала дочь. — Здесь тоже все бурлит. Над головой ревут вертолеты, кругом американцы — даже у нас в конюшне, но оттуда они завтра уедут. Ходят слухи, что они заняли весь пляж у Полдри и доки.
— Правильно, правильно. При нынешних обстоятельствах это очень правильный шаг, никто не хочет, чтобы какая-то горстка хулиганов беспокоила всю страну. Хотя они, конечно, ничего не добьются. А новости-то какие хорошие!
