Доехав до места, мы вышли из машины, и я попросил шофера подождать, предупредив, что мы можем отсутствовать довольно долго. При этом я говорил нарочито громко и четко, чтобы мои спутницы поняли смысл моих слов.
Наши шаги глухо раздавались во дворе Главного полицейского управления.
Из справочного бюро нас провели в приемную, из приемной – в кабинет.
Дежурный офицер спросил наши имена, адреса и осведомился о характере нашего дела. Когда я сообщил ему, что две англичанки желают предоставить информацию относительно женщины, убитой прошлой ночью на паперти церкви на виа Сицилиа, он пристально посмотрел на нас. В атмосфере комнаты повисла напряженность.
Затем он позвонил и отдал короткое распоряжение человеку, явившемуся на его зов. Через мгновение в комнату вошли еще два офицера. Появились блокноты.
Теперь все трое внимательно разглядывали поникших учительниц. Я объяснил сидевшему за столом полицейскому, что ни одна из них не говорит по-итальянски, что они – английские туристки, а я – гид от "Саншайн Турз".
– Если вы располагаете какой-нибудь информацией, относящейся ко вчерашнему убийству, то я вас слушаю. Мы не можем тратить время по пустякам.
Старшая по возрасту англичанка начала говорить, делая паузы между предложениями, чтобы я успевал переводить. В несколько бессвязном рассказе англичанки я по своему усмотрению делал купюры. Замечание о том, что, по ее мнению, равно как и по мнению ее подруги, просто возмутительно, что в наше время в Риме нет больницы или приюта, куда могла бы обратиться умирающая от голода женщина, едва ли представляло интерес для полиции.
– Вы прикасались к этой женщине? – спросил полицейский.
– Да, – ответила школьная учительница. – Я до нее дотронулась и обратилась к ней. Она что-то пробормотала в ответ. Я и моя подруга чувствовали, что она, должно быть, больна. Мы поспешили в автобус и попросили мистера Фаббио что-нибудь сделать. Он сказал, что это не наше дело и что мы задерживаем автобус.
Полицейский вопросительно посмотрел на меня. Я ответил, что это правда.
И что на часах было начало десятого.
– Возвращаясь после экскурсии, вы не заметили, была ли женщина по-прежнему на паперти или нет?
– Боюсь, что не заметили. Автобус возвращался по другой дороге, и мы все очень устали.
– И вы больше не возвращались к этой теме?
– Нет. Правда, мы вспомнили о ней, когда раздевались перед сном. Мы говорили, что со стороны мистера Фаббио просто возмутительно, что он не вызвал "скорую помощь" и даже не сообщил в полицию.
Полицейский снова посмотрел в мою сторону. Мне показалось, что в его взгляде мелькнуло сочувствие.
– Пожалуйста, поблагодарите этих дам за то, что они пришли к нам, – сказал он. – Их показания весьма полезны. Для отчетности я должен их побеспокоить и, если они могут это сделать, попросить подтвердить принадлежность одежды убитой женщине.
Этого я не ожидал. Не ожидали и учительницы. Они побледнели.
– Это необходимо? – запинаясь, спросила младшая.
– Похоже, что да, – ответил я.
В сопровождении одного из полицейских мы прошли по коридору в небольшое помещение. К нам подошел служитель в белом халате. После немногословного объяснения он зашел в соседнюю комнату и вынес оттуда узел с одеждой и две корзины. Мои англичанки побледнели еще больше.
– Да, – поспешно проговорила старшая и отвернулась. – Да, я уверена, что это те самые вещи. Как все это ужасно…
Служитель, проявляя в своем служебном рвении ненасытность вампира, спросил, не желают ли дамы увидеть тело.
– Нет, – ответил я. – Этого от них не требуется. Однако для пользы расследования я могу сделать это за них.
Сопровождавший нас полицейский пожал плечами. Мне решать. Учительницы не догадывались, о чем идет речь. Следом за служителем я вошел в морг.
Влекомый каким-то болезненно волнующим чувством, я словно завороженный подошел к столу, на котором лежало тело. Служитель откинул простыню, и я увидел лицо. Оно было благородно в своем мертвенном покое и моложе, чем казалось ночью. Я отвернулся.
– Благодарю вас, – сказал я служителю.
Вернувшись в комнату для собеседования, я сообщил старшему офицеру, что женщины опознали одежду. Он еще раз поблагодарил меня.
– Надеюсь, – сказал я, – что эти дамы больше не понадобятся. Завтра днем мы выезжаем в Неаполь.
Полицейский с серьезным видом занес мои слова в отчет.
– Не думаю, – сказал он, – что нам снова понадобится их присутствие.
У нас есть их фамилии и адреса. Желаю вам и им приятного продолжения тура.
Я мог бы поклясться, что, поклонившись учительницам, он подмигнул, но не им, а мне.
– У вас есть какой-нибудь ключ к установлению личности убитой?
Он пожал плечами:
– Вы же знаете, в город приходят сотни таких, как она. При ней не найдено ничего ценного. Убийцей мог быть такой же бродяга. Мотивом – месть.
Или вор. Мы его поймаем.
Нас отпустили. Миновав двор, мы подошли к такси. Я помог моим дамам сесть в машину.
– Английские чайные, – сказал я водителю.
Я взглянул на часы. Время было рассчитано правильно. До подхода остальной группы мои учительницы могли спокойно посидеть за чашкой чаю.
Когда мы прибыли на место, я расплатился с шофером, проводил женщин в английскую чайную и усадил за столик в углу.
– А теперь, – сказал я, – вы можете расслабиться.
Единственным ответом на мою дежурную улыбку послужили натянутые кивки.
Я вышел из чайной и направился по виа Кондотти в сторону бара. Мне было необходимо выпить. Перед моими глазами стояли заостренные смертью орлиные черты убитой женщины. Убитой из-за того, что я вложил ей в руку десять тысяч лир.
Теперь я был уверен, что не ошибся. Прошлой ночью она узнала меня и назвала Бео, когда я бежал через улицу. Я не видел ее больше двадцати лет, но это была Марта.
Глава 3
Когда полицейские расспрашивали учительниц, я мог бы заговорить. Мне давали такую возможность. Они спросили, была ли женщина на церковной паперти, когда мы возвращались в отель. Момент был самый подходящий.
– Да, – мог бы сказать я. – Да, я дошел до конца улицы и она была там. Я подошел и вложил ей в руку десятитысячную ассигнацию.
Я представил себе удивление, мелькнувшее в глазах полицейского.
– Десятитысячную ассигнацию?
– Да.
– Который был час?
– Вскоре после полуночи.
