— Ну что ж, это очень здоровый отдых.
— Да… Надеюсь, что профессор не втянул Дика в какую-нибудь историю. Я не верю этому человеку. Никогда не верила и не поверю. И я знаю, он меня не любит.
— Догадываюсь почему, — засмеялась Диана.
— Ну, не будь дурой. Может быть, он и такой, но Дик-то совсем другой — полная противоположность.
— Наверно, поэтому он и нравится профессору, — сказала Диана.
Я тихонько положил трубку на место. Вся сложность общения с женщинами состоит в том, что круг их интересов слишком ограничен и мышление удивительно примитивно: поведение любой особи мужского пола, будь то человек, собака, рыба или червяк, сводится к одному единственному стремлению — с кем бы ему совокупиться. Временами начинаешь сомневаться, думают ли они когда-нибудь о чем-то другом?
Вита болтала со своей подружкой Дианой еще, наверное, минут пятнадцать, не меньше, а когда спустилась вниз, настроение ее явно улучшилось благодаря полезным советам подруги, и она не стала вспоминать сцену в подвале, а, надев передник довольно причудливой расцветки — сплошные яблоки со змеями — и весело напевая, принялась готовить к ужину мясо, обильно сдабривая его маслом с петрушкой.
— Сегодня все ляжем пораньше, — объявила она мальчикам, которые за ужином сидели притихшие: глаза у них слипались, а рот не закрывался от зевоты — семичасовое путешествие в машине и прогулка на лодке доконали их.
После ужина она устроилась в библиотеке и стала зашивать дыры на моих брюках. Я сел за письменный стол Магнуса, бормоча что-то невнятное о том, что надо проверить счета, на самом же деле я хотел еще раз просмотреть список имен в Переписной книге Тайуордретского прихода за 1327 год. Там были и Джулиан Полпи, и Генри Трифренджи, и Джеффри Лампетоу. Когда я читал список в первый раз, эти имена мне ничего не говорили, но они могли невольно отпечататься у меня в голове. Возможно, эти фигуры все же были лишь призраками, которые привели меня в долину, где до сих пор фермы сохранили их имена.
На столе я увидел нераспечатанное письмо. Это было то самое письмо, которое утром мне вручил почтальон. Я был так возбужден неожиданным появлением моего семейства, что совершенно забыл о нем. В конверте лежала записка, отпечатанная на машинке лондонским следопытом.
«Профессор Лейн полагает, что вас может заинтересовать эта запись, касающаяся сэра Джона Карминоу, — прочитал я. — Он был вторым сыном сэра Роджера Карминоу из Карминоу. Поступил на военную службу в 1323-м. Посвящен в рыцари в 1324-м. Участвовал в заседаниях Большого Совета в Вестминстере. Назначен смотрителем Тримертонского и Рестормельского замков 27 апреля 1331 года, а 12 октября того же года — главным лесничим королевских лесов, парков, рощ, охотничьих угодий и т. п., а также королевским егерем в графстве Корнуолл, и поэтому должен был ежегодно подавать отчеты о доходах с выпасов скота в указанных лесах, парках, рощах, которые составлялись его управляющим и егерями».
В скобках студент пометил: «Взято из реестра Судебного архива, 5-й год правления Эдуарда III». Внизу он еще прибавил: «Запись от 24 октября в архивной описи лицензий за тот же год (1331): упоминается разрешение, выданное Джоанне, последней жене Генри де Шампернуна, главного землевладельца, которое давало ей право выйти замуж, по своему желанию за любого верноподданного короля. Уплачено пошлины 10 марок».
Так… Значит сэр Джон получил все, чего добивался, а Отто Бодруган все потерял. Джоанна же, дожидаясь смерти жены сэра Джона, уже запаслась разрешением на брак, который хранила где-нибудь в укромном местечке. Я положил эту бумагу вместе с податным списком и, встав из-за стола, подошел к книжным полкам, где, как я помнил, стояли многочисленные тома энциклопедии «Британника» — наследство капитана Лейна. Я достал восьмой том и открыл его на короле Эдуарде III.
Вита лежала на диване и зевала.
— Не знаю как ты, — сказала она, — а я пошла спать.
— Я тоже скоро приду, — откликнулся я.
— Все трудишься на благо профессора? — спросила она. — Подойди со своим фолиантом ближе к свету, а то испортишь себе глаза.
Я не ответил.
«Эдуард III (1312–1377) — английский король, старший сын Эдуарда II и Изабеллы Французской, родился в Виндзоре 13 ноября 1312 года… 13 января 1317 года парламент признал его королем, и 29 числа того же месяца он был коронован. В течение четырех лет от его имени страной правили Изабелла и ее фаворит Мортимер, хотя формально регентом был Генри, граф Ланкастерский. Летом 1327 года участвовал в неудачной военной кампании против Шотландии. 24 января 1328 г. в Йорке женился на Филиппе. 15 июня 1330 г. родился их старший сын Эдуард (Черный Принц)».
Ничего о мятеже. Ага, вот и ключ к разгадке.
«Вскоре Эдуард предпринял успешную попытку избавиться от чрезмерной опеки со стороны матери и Мортимера. В октябре 1330 г. он ночью по подземному ходу проник в Ноттингемский замок и арестовал Мортимера. 29 ноября, день казни фаворита королевы в Тайберне,
[8]
положил начало самостоятельному правлению молодого короля. Эдуард благоразумно обходил молчанием отношения матери с Мортимером и обращался с ней со всем надлежащим почтением. Распространенное мнение, что ее дальнейшая жизнь была ничем иным как почетным заточением, не находит подтверждений, но ее политическому влиянию, несомненно, был положен конец».
То же можно сказать и о Бодругане — в масштабах Корнуолла. Сэр Джон уже через год был назначен смотрителем Тримертонского и Рестормельского замков. Преданный королю человек, он был на коне, и Роджер при нем: заставив молчать своих друзей из долины, он был в полной безопасности — октябрьская ночь забыта. Интересно, что же все-таки произошло после той встречи на ферме Полпи, когда Изольда так рисковала, стараясь вовремя предупредить своего возлюбленного, и вернулся ли Бодруган, сожалея об упущенных возможностях, в свое имение, и думал ли о своей любви, и встречалась ли она с ним тайно, пользуясь отсутствием мужа. Еще и суток не прошло с той минуты, как я стоял рядом с ними. Шесть веков назад…
Я поставил книгу на место, выключил свет и пошел наверх. Вита уже забралась в кровать, шторы были раздвинуты, так что сидя она могла в широкое окно видеть море.
— Эта комната просто чудо, — произнесла она. — Представляешь, какая тут красота во время полнолуния! Дорогой, честное слово, мне уже начинает здесь нравиться, и я так рада, что мы наконец снова вместе.
Я постоял с минуту у окна, глядя на залив. Роджер из своей спальни над старой кухней видел такую же панораму темного моря и неба. Отвернувшись от окна и направляясь к кровати, я вспомнил, как накануне Магнус шутил по телефону: «Я только хотел заметить, что путешествия между мирами очень стимулируют». К сожалению, он был неправ — все как раз наоборот.
Глава одиннадцатая
На следующий день было воскресенье. За завтраком Вита объявила, что намерена вести мальчиков в церковь. В каникулы она время от времени об этом вспоминала. Две-три недели никто думать не думал о необходимости соблюдать религиозный долг, а потом вдруг без всяких видимых причин и, как правило, именно тогда, когда дети чем-то особенно увлечены, она врывалась в комнату со словами:
