Разумеется, когда он служил в полку и находился за границей, вне Англии, а дед жил на покое в Летароге, делами занимался Генри, но теперь, когда дед умер и Джонни вступил во владение, он возьмет все в свои руки.
– В будущем, – коротко распорядился он, – вся корреспонденция, касающаяся имения и рудника, должна направляться непосредственно ко мне.
Арендаторы тоже постоянно спрашивали мистера Генри, глядя на Джонни недоверчиво, словно он был посторонним и не имел права находиться в замке. То же самое было и на руднике. Прежний штейгер, старик Николсон, давно удалился на покой, его место занял управляющий Гриффитс, вежливый и, по всей видимости, знающий человек, который достаточно охотно знакомил его с отчетами, но когда Джонни задал ему какие-то вопросы, касающиеся оборудования, он сказал: «Мистер Генри считает, что все механизмы изношены и требуют полной реконструкции. Капитану Бродрику следует переговорить с братом и выяснить, какие в связи с этим будут приняты меры».
– Мой брат, – ответил Джонни, – в данный момент очень занят, он женится, и вообще он не имеет никакого отношения к управлению рудником.
– Конечно, теперь, когда вы вернулись домой, положение изменилось, – поспешно согласился Гриффитс. – Теперь, конечно, вы сами будете заниматься делами.
И он стал говорить о техническом состоянии рудника, показывал Джонни цифры, в которых тот ничего не понимал. Однако, дабы не обнаружить свое невежество, он время от времени кивал головой, задавал вопросы, одним словом, не растерялся и сумел поставить управляющего на место.
«Будь я проклят, если позволю Генри и вообще кому бы то ни было указывать мне, что я должен делать», – думал Джонни. Вернувшись в замок, он созвал всех слуг и как следует их отругал, просто чтобы они знали, что он не потерпит никаких глупостей. Он разозлился, когда старик Томас обратился к нему, сказав, что если капитан не нуждается в его услугах, он будет служить у мистера и миссис Генри в Слейне – они сняли там дом.
– Ну и отправляйся туда, если тебе угодно, – сказал Джонни. – Я не хочу, чтобы у меня служили люди, которые меня не любят.
– Это не так, сэр, – смущенно отозвался старый слуга. – Просто я привык к мистеру Генри, а вы так долго жили в чужих краях, что я, наверное, не сумею вам угодить.
Итак, Томас отправился в Слейн, а с ним вместе и еще кое-кто из слуг, и Джонни в гневе и раздражении послал за своим ординарцем, который служил у него, когда он был в полку. Тот немедленно забрал в свои руки весь дом, а вскоре после этого явилась Фанни-Роза, привезя с собой еще троих слуг, весь свой багаж и трех собак, и заявила, что ее дорогой Джонни не может жить в Клонмиэре в полном одиночестве и что она будет за ним ухаживать.
– Знаешь, мой дорогой, – говорила Фанни-Роза, взяв его под руку и прогуливаясь вместе с ним перед домом, – тебе просто необходимо жениться. Надо найти какую-нибудь приятную спокойную особу, она нарожает тебе дюжину ребятишек и всегда будет под рукой, когда тебе захочется. Только не нужно, чтобы у нее были свои взгляды, это иногда раздражает, а так она не будет мешать ни тебе, ни мне. У нас в округе наверняка найдется девица, отвечающая этим требованиям. Разумеется, из хорошей семьи. Никаких выскочек.
– Терпеть не могу приятных спокойных женщин, – сказал Джонни, – да и ты тоже их не любишь. Я слишком большой негодяй, за меня не выйдет ни одна женщина, так что не будем об этом говорить.
– Генри идеально счастлив со своей Кэтрин, – заметила его мать. – Как бы я хотела, чтобы то же самое можно было сказать и о тебе. При жене ты остепенишься, потому что у тебя будет, на кого опереться. Я не так глупа, я знаю, о чем говорю.
– Не имею никакого желания остепеняться, – заявил Джонни, – и вообще, если ты собираешься читать мне нотации, я должен тебе напомнить, что это мой дом, а не твой.
Фанни-Роза украдкой посмотрела на сына. Просто удивительно, стоит только упомянуть Генри и Кэтрин, как он тут же становится на дыбы.
– Не говори глупостей, мой дорогой, – сказала она, – ты же знаешь, я никогда не читаю нотаций.
Однако она тут же решила расспросить этого его камердинера, много ли пьет его хозяин, где он держит ключ от погреба, что делает по вечерам и много ли получает писем. Самое главное теперь, это чтобы у Джонни было занятие. Фанни-Роза разослала приглашения всем соседям на тридцать миль в окружности приехать поохотиться, пока не кончился сезон. Своему брату Бобу Флауэру, который женился и обосновался в замке Эндрифф, своему кузену графу Мэнди, другим родственникам, многочисленным Лэмли – одним словом всем, кто мог составить компанию Джонни, постоянно посылались приглашения, в которых говорилось, что «милый Джонни жаждет их видеть», и, если приглашение принималось и гости приезжали в Клонмиэр, их встречала эффектная словоохотливая хозяйка, необычно ярко одетая и неизменно не в тон своим огненно-рыжим волосам. Позже, значительно позже, среди дня, к ним присоединялся несколько покрасневший и слегка косноязычный хозяин, то дружелюбный, то агрессивный попеременно; он часто и громко смеялся, но иногда вдруг без всякой видимой причины погружался в мрачное уныние. Гости чувствовали себя неуверенно, им было неловко, они не знали, чего от них хотят и что им делать: то ли отправляться на охоту, то ли велеть закладывать карету и ехать домой. Как бы то ни было, когда их в следующий раз приглашали в Клонмиэр, оказывалось, что они заняты и принять приглашение не могут.
– Какие странные люди, – говорила Фанни-Роза, – прошлой зимой, когда здесь были Генри и Герберт, друзья приезжали к ним охотиться два или три раза в неделю, причем сами напрашивались, а теперь те же самые друзья только и знают, что извиняются, ссылаясь на плохие дороги и дальнее расстояние.
– Ничего тут странного нет, – отвечал Джонни. – Это значит только одно: им было приятно приезжать, чтобы встретиться с Генри и Гербертом, а видеть меня они совсем не хотят. Ради Господа Бога, перестань ты посылать эти свои приглашения, я и сам могу позвать своих друзей.
И он бродил по болотам, взяв в спутники, за неимением другого общества, егеря и двух-трех арендаторов, с которыми у него установились сомнительно-фамильярные отношения. Во время одной из таких прогулок он встретил Джека Донована, с которым почти не виделся со времен своей юности и который живо напомнил ему тот давнишний эпизод в Ленском пабе. Парень этот мало изменился – те же рыжие волосы, тот же нахальный вид. Он тут же потянулся здороваться с Джонни, расспрашивать его о здоровье, хотя ружье под мышкой другой руки явно говорило о том, что он занимается браконьерством.
– Так вы снова вернулись к нам, капитан, ну, теперь мы повеселимся на славу, – сказал Донован. – Я так и говорил ребятам в Дунхейвене, вот, говорю, наступают веселые времена, новый хозяин уж позаботится, чтобы мы тут в деревне не скучали.
Джонни рассмеялся, хотя поначалу у него было желание вздуть этого типа.
– Пойдем-ка с нами, Джек, – позвал он, – поищи нам зайцев.
– Зайцев я вам найду, – сказал Джек, подмигнув. – Местность эту я знаю, как свои пять пальцев. Правда, пока вы были в отсутствии, капитан, я был вынужден приходить сюда тайком. Здесь обычно охотится доктор Армстронг, а я не принадлежу к числу его друзей, так же как и вся моя семья.
