— Понятно. И полагаете, этого достаточно, чтобы обеспечить счастье моей дочери?
— Ну, в некотором роде…
— Так. Значит, вы рассчитываете сделать девушку счастливой, не имея ни денег, ни работы, ни профессии? Только орудуя гаечным ключом?
— Сэр, я…
— Чудесно. У меня нет слов. Дочери двадцать четыре года, и она вольна поступать как пожелает. Свадебные расходы я беру на себя, но потом вы оба не получите от меня ни пенни. Стало быть, вы утверждаете, что можете работать? Чутье подсказывает мне, что ваш брак будет удачным.
— Сэр, позвольте мне… могу я…
— Разумеется. Можете убираться прочь!
Свадьба прошла хорошо, как и полагается. В церкви звонили колокола, невеста была в белом платье и фате с флердоранжем, звучал гимн «Голос, пронесшийся над Эдемом».
У жениха от волнения заплетались ноги, потом он долго возился с обручальным кольцом, забыл свои слова и смотрел на невесту, как пекинес на плитку шоколада.
Пили шампанское, произносили тосты, а в завершение осыпали молодых дождем из конфетти и бросили на счастье старый башмак. Новобрачные покинули торжество во взятом напрокат малолитражном автомобиле «Остин-7» всего с пятью фунтами в кармане и парой чемоданов.
Из мебели в наличии имелась только палатка.
— Любимая, — обратился он к молодой жене, — я не могу отвезти тебя в отель на берегу моря даже на уик-энд. Придется провести ночь под звездами.
Супруга оказалась более практичной.
— Мы поедем на машине в Лондон, снимем комнату и найдем работу. Но сначала должен быть медовый месяц. Давай проведем его в палатке, которой я пользовалась, когда ходила в скаутах.
Новоиспеченному мужу эта мысль показалась самой романтической из всех, что могут прийти человеку в голову.
В горле что-то подозрительно булькнуло, и он замахал руками.
— С тобой и в свинарнике рай, но как представлю, что обрекаю тебя на ночевку в палатке…
— На небе взойдет луна, станут перешептываться между собой деревья, и тихо зажурчит ручеек.
— А я добуду на завтрак какого-нибудь зверя! — воскликнул он срывающимся от восторга голосом. — Зажарим его на огромном костре. И ты облачишься в шкуру, спасаясь от пронизывающего холода.
— Не забывай, сейчас на улице июнь, — торопливо заметила она. — И потом, мы не поедем дальше Беркампстед-Коммон.
— Ты просто чудо, любимая!
— Правда?
«Остин-7» с грохотом мчался по проселочным дорогам, и к вечеру новобрачные добрались до заросшей кустарником пустоши, которую сразу определили как цель своего путешествия.
— Поставим палатку подальше от дороги, — предложил он. — Хочу остаться с тобой вдвоем, вдали от цивилизации. А вокруг ничего — только дебри утесника.
— Но каким образом мы туда доберемся? Машина не проедет по ухабам, — усомнилась молодая жена.
— Оставим ее возле дороги, а сами пойдем вон к тем деревьям. А палатку я взвалю на спину и понесу.
— Ты похож на первобытного человека. Такой же необузданный и дикий.
— Но именно таким я себя и ощущаю, милая.
Пока искали подходящее место для лагеря, уже успело стемнеть, и палатку поставили с большим трудом. Она подозрительно накренилась вправо и напоминала реликвию из прошлого столетия.
— Мы похожи на кочевников, — невнятно пробормотала новобрачная, старательно прожевывая мясные консервы. Сильно похолодало, и теплое пальто оказалось бы как нельзя кстати.
— Правда, чудесно? — Ее муж безуспешно пытался отломить горлышко бутылки с имбирным пивом, так как забыл взять консервный нож.
После ужина они сидели у раскачивающейся на ветру палатки в ожидании луны, которая так и не соизволила появиться. Небо потихоньку затягивало облаками.
— Любимая, — прошептал он, — подумать только, мы ждали этого момента семь лет. И вот наконец мы одни, и никого рядом. У меня больше не было сил терпеть.
— И у меня. Разве это не самое романтичное на свете приключение?
Они посидели так еще некоторое время.
— Пожалуй, пойду в палатку, — сказала новобрачная и ушла, а молодой муж стоял снаружи и курил сигарету. От волнения у него дрожали руки и ноги. «Самый восхитительный момент в жизни», — вертелась в голове мысль.
Внезапный порыв ветра растрепал волосы. Деревья зашумели сильнее, а над головой повисла огромная туча, вот-вот готовая без предупреждения разразиться дождем.
— Любимая, — тихо позвал он и на цыпочках зашел в палатку. Над пустошью пронесся очередной порыв ветра, и начался ливень.
Через пару минут палатка рухнула.
* * *
По небу медленно расползался серый рассвет. Потрепанные клочья белого брезента зловеще развевались на ветру, подобно лохмотьям давно погибшего исследователя неведомых земель. Молодой человек с самозабвенной отвагой первопроходца настырно бил по колышкам.
Одежда его насквозь промокла, туфли раскисли. Супруга, сжавшись комочком в развилке дерева, наблюдала за его действиями бессмысленным взглядом. Наконец, признав полное поражение, он заполз на коленях в ненадежное убежище под кустами утесника и произнес монолог, прозвучавший как глава из произведения Джеймса Джойса.
А дождь не прекращался, и ветер не собирался затихать. Из развилки дерева послышался тихий голосок:
— Милый, думаю, нам было бы куда уютнее в Борнмуте.
Две одинокие фигуры стояли рядышком на обочине дороги, ведущей в Лондон.
— Говорю же, я оставил машину именно здесь, — повторял он в десятый раз. — Вот та самая груда камней.
— Уверена, то место осталось далеко позади, — настаивала она. — Я помню сломанное дерево.
— Ну, где бы мы ни оставили машину, теперь ее нет и в помине. Украли, вот и весь разговор.
В голосе слышалась нескрываемая досада. Не каждому довелось провести первую брачную ночь в зарослях утесника. А тут еще и машина пропала вместе с двумя чемоданами. Одним словом, лишились всего сразу и остались ни с чем, в мокрой одежде.
— Может быть, — робко предположила она, — это бедствие послано свыше, чтобы нас испытать?
Супруг принялся поминать всю нечистую силу.
— Не вижу, каким образом она способна нам помочь, — откликнулась жена. — К тому же никого поблизости не видать. Нет, милый, остается только улыбаться и сохранять мужество. Ведь как бы там ни было, мы вместе.
— Прости, любимая.
Рука об руку они побрели вдоль дороги.
Воистину в человеческой душе не иссякает родник надежды…
Так они шли несколько часов, но не в том направлении, куда следовало, и оказались в Тринге. Поужинав, снова пустились в путь и добрались до Уотфорда.
