Платон уже представлял обратный полет. Он знал, что ему будет сопутствовать успех. У него имелось много преимуществ. Просто он лучший, и у его врагов нет никаких шансов. Его человек на земле служил лишь страховкой, и не более того.
Считалось, что Калеб Картер занимает самое низкое место на тотемном столбе. «Какая ирония судьбы», — думал он. Калеб кое-что знал о тотемных столбах и культуре коренных американцев в целом, да и вообще о многих вещах, но ему не хватало системы, которая могла бы принести дивиденды в виде оценок за среднюю школу или преимуществ при приеме на работу. Поэтому его отправили в управление исправительных учреждений. Самый распространенный выбор для его выпускного класса. Возможно, для многих будущих выпускников. Он прошел подготовку, ему выдали рацию и форму из полиэстера и назначили охранником в окружную тюрьму. Калеб стал самым молодым и новым членом команды из четырех человек. Иными словами, он получил самое низкое место на тотемном столбе.
Вот только называть положение нового члена команды самым низким на тотемном столбе совершенно неправильно. Каковы размеры тотемного столба? Двадцать, тридцать футов? Коренные американцы не были глупцами. Они ставили самого важного парня вниз. На уровень глаз. Кто захочет оказаться на высоте в тридцать футов от земли, где тебя никто не увидит? Как в супермаркетах. На полки, которые находятся на уровне глаз, всегда кладут лучший товар. Тот, что приносит высшую прибыль. Таким образом, низкое положение на тотемном столбе на самом деле — высокое. И наоборот. В некотором смысле. Распространенное заблуждение. Лингвистическая инверсия. Калеб Картер не знал, почему так получалось.
Ночная смена была легкой работой. Камеры заключенных запирали до того, как начиналось их дежурство, и не открывали до тех пор, пока они не уходили. На практике команда Калеба имела только одну серьезную обязанность — следить, не требуется ли кому-нибудь срочная медицинская помощь. Заключенные могут начать пускать пену изо рта или биться головой о стену. Некоторые из них не знали, какие назначения они получат. Другие пытались повеситься при помощи комбинезона. Они производили жалкое впечатление.
Проверять арестантов полагалось десять раз за смену, каждый час. Естественно, большинство из них пропускали. Иногда все. Проще сидеть в дежурке и играть в покер на пенни, или смотреть порнографию по компьютеру, или трепаться по телефону. Поначалу Калеб опасался, что их накажут за халатность. Новая работа, новая жизнь, он приступил к работе, исполненный энергии и энтузиазма, приготовившись относиться к ним максимально серьезно. Но всякий новичок должен найти в команде свое место. И он довольно быстро справился с этой задачей. Уже через месяц Калеб перестал беспокоиться о своих обязанностях. На что рассчитывает департамент, который платит жалкие десять долларов в час?
Однако бунт в тюрьме, случившийся прошлым вечером, вывел всех из равновесия. В результате командир смены решил назначить три обхода за ночь. Один из них даже сделал сам. Сегодня ночью Калеб рассчитывал на два, но прошло уже четыре часа смены, а они продолжали сидеть в дежурке, и он решил, что будет всего один. Причем в самое ближайшее время, и отправиться в него предстоит Калебу, потому что он самый главный человек на тотемном столбе. Что вполне его устраивало. Он проведет обход довольно скоро, но еще не сейчас, ведь в данный момент он изучал сайты с голыми толстыми девушками и непристойными животными. Заключенные могли и подождать.
Ричер выбрался из побитого седана возле подъездной дорожки, посмотрел вслед уехавшему дежурному и направился к дому Петерсонов. Получилось, что он шагает по белому туннелю из громадных, высотой в пять футов, сугробов. Впереди виднелась развилка, правая дорожка вела к сараю, левая — к дому. На открытом пространстве дул довольно сильный ветер, и Ричер подумал, что никогда в жизни так не мерз. Мороз достиг своей кульминации. Однажды в Саудовской Аравии, в начале Войны в заливе, в полдень, термометр показывал шестьдесят градусов. Сейчас в Южной Дакоте было минус тридцать четыре, а при таком ветре — и все сорок пять. Подобные температуры тяжело переносить, но Ричер точно знал, что для него лучше.
Он добрался до развилки и свернул налево, к дому. Дорожка была расчищена и посыпана солью и песком — возможно, последнее, что сделал Петерсон дома. Десятиминутная работа. Он позаботился о том, чтобы у Ричера не возникло проблем, когда тот приедет сообщить вдове о его смерти.
Впереди появился дом, красные доски, красная дверь, казавшиеся коричневыми в голубом сиянии луны. Мягкий желтый свет в окне. Слабый аромат древесного дыма из трубы. Ричер шел к дому. Было ужасно холодно, и ему стало казаться, что он забыл, как это делается. Точно жертва удара. Ему приходилось концентрироваться. Левая нога, правая нога, шаг, следующий, каждое движение тщательно контролируется. Словно он учился совершенно новому умению.
Он добрался до двери. Помедлил секунду, выдохнул замерзший воздух из легких, поднял руку и постучал. Толстый материал перчатки и дрожь превратили уверенный двойной стук — так намеревался поступить Ричер — в легкие приглушенные удары. Самый неприятный звук в мире. После полуночи для жены полицейского ничего не может быть хуже. Хороших новостей ждать не приходится. Ким все поймет в первую долю секунды. Вопрос лишь в том, как упорно и как долго она будет сопротивляться. Ричер знал, как это произойдет. Он стучал во множество разных дверей после полуночи.
Она открыла. Один взгляд, и последняя абсурдная надежда исчезла с ее лица. Это был не ее муж. Он не потерял ключи в снегу и не напился настолько, что не в силах попасть в замочную скважину. Она упала так, словно под ней открылся люк.
Калеб Картер взял с полки фонарик с четырьмя батарейками и проверил рацию — включена и работает. У фонарика мощный луч. Батарейки в порядке. К стене был прикреплен пюпитр, рядом на бечевке висела ручка. Калеб расписался за пятый обход. Первые четыре подписи были фальшивыми. Никто даже головы не поднял. Он вышел из дежурки в коридор.
С точки зрения юрисдикции окружная тюрьма не имела ничего общего с исправительным заведением штата, а оно, в свою очередь, — с федеральной тюрьмой. Однако все три исправительных учреждения находились в одном месте и были построены одной компанией. В камерах окружной тюрьмы сидели арестованные местные жители, которых не выпустили под залог. Они ждали суда. Все они считались невиновными, пока суд не докажет обратное. Некоторых Калеб знал по школе. Примерно четверть арестованных находились здесь после суда, их признали виновными, и они ждали несколько дней, пока их не переведут в другое место.
Жалкая компания.
Всего было шестьдесят камер, расположенных в два этажа, в форме буквы V, по пятнадцать в каждой секции. Нижнее восточное крыло, верхнее восточное, нижнее западное крыло и верхнее западное. В основании V имелась металлическая лестница, далее находились столовая и комната отдыха, так что нижний этаж имел форму буквы Y.
Все шестьдесят камер были заняты, как и всегда. Финансирование поступало извне, и складывалось впечатление, что политики из Пирра или Вашингтона хотели, чтобы их вложения работали с полной отдачей. В городе все считали, что как только в тюрьме освобождаются камеры, законы становятся более суровыми. Если в тюрьме появлялась свободная койка, тебя могли схватить даже за унцию травки. И наоборот. Если все шестьдесят коек были заняты, то даже за две унции ты получал лишь удар по голове.
