— Тогда нужно проверять всю его жизнь, —
недовольно заметил Террачини.
— Разумеется, — согласился профессор, — но
дело даже не в этом. Начав убивать столь страшным образом, маньяк уже не может
остановиться. Даже если сам осознает весь ужас своих преступлений и мечтает
никогда ничего подобного не повторять. Но не сможет. Этот человек глубоко
болен, хотя эксперты и прокуроры не разрешат вам признать его невменяемым. И
это тоже правильно, так как он полностью осознает свои действия. Но он тяжело
болен и сам никогда не успокоится. Это как наркоман, который понимает, что
прием наркотиков ведет к разрушению его личности, однако прекратить колоться
сам уже не способен.
— Профессор Мансини, — вдруг спросил
Дронго, — у вас был отец?
Профессор вздрогнул. Было заметно, что его взволновал этот
вопрос. Несколько успокоившись, он достал из кармана очки, собираясь их надеть.
Но не надел. И снова попытался улыбнуться. Хотя улыбка получилась несколько
натянутой.
— Все верно, — неожиданно кивнул Мансини, —
именно поэтому я и занимаюсь этой проблемой. Вы абсолютно правы. Я вырос без
отца. Он не вернулся из Германии, куда был депортирован в сорок четвертом. Мне
тогда было только четыре года. И подсознательно я помню об этом всю мою жизнь.
— Но вы же не стали маньяком, — заметил Дронго.
— Зато я ими занимаюсь, — ответил Мансини. —
У нас есть такое понятие, как «синдром Кинга». Вы, наверное, знаете об
американском писателе Стивене Кинге, это самый известный мастер ужасов в мире.
— Конечно. Я читал его книги.
— Вот-вот. А вы знаете, с чего все началось? Когда
мальчик был совсем маленький, его отец однажды пришел с работы и улегся на
диване в одной майке и домашних брюках. Мать попросила его сходить купить хлеба
в булочной, находившейся рядом с домом. Отец не хотел выходить из дома, но мать
настаивала. Тогда он, недовольно ворча, поднялся и прямо в майке ушел за
хлебом. Больше его никто никогда не видел. Тело тоже так и не нашли. В
результате такого потрясения Стивен начал придумывать, что же могло случиться с
его отцом. Фантазия работала в сторону разных ужасов. Можете себе представить,
какое это было потрясение для ребенка и для его неокрепшей психики? Вы читали
его книги и понимаете, о чем я говорю.
Дронго кивнул.
— А у вас отец был? — нетактично спросила фрау
Хайнман, решив взять своеобразный реванш за своего коллегу. — Почему вы
начали заниматься всеми этими психопатами?
— Почему был? — обиделся Дронго. — Он у меня
есть до сих пор. И у меня не было в детстве «комплекса изгоняемого из стада
молодого самца». И эдиповым комплексом я тоже не страдал.
— Вы с ним дружили? — поняла Хайнман.
— И дружу по сей день. Кстати, у нас с ним одинаковые
профессии, значит, некие общие закономерности все-таки существуют.
— Ну вот видите, — она не улыбалась. У нее было
строгое выражение лица, тонкие губы, хорошо уложенные волосы.
Дронго подумал, что такая женщина могла бы ему понравиться.
Хотя почему могла? Ей наверняка не больше лет, чем ему самому. Значит, женщин в
сорок пять он считает уже пожилыми, а себя в этом же возрасте еще молодым? Он
улыбнулся.
— Вы с нами не согласны? — уточнила фрау Хайнман,
неверно истолковав его улыбку.
— Согласен. — Дронго наклонился и тихо спросил: —
А у вас есть сыновья?
— Мы не обсуждали здесь проблему матерей, —
холодно заметила она.
— Мне просто интересно, есть ли семья у такой красивой
женщины, как вы, — пошутил Дронго, — поэтому я спросил таким
завуалированным способом.
— Да? — профессор повернулась и удивленно
взглянула на него. Затем покачала головой. — У вас необычная манера
разговора. Вам никто об этом не говорил?
— Нет. Просто я не каждый день разговариваю с такими
известными психологами. Наверное, вы и сейчас пытаетесь меня идентифицировать
по вашим признакам. Я уже нарушил вашу персональную зону или пока еще нахожусь
в зоне общения? — спросил Дронго. — Между прочим, вы не ответили
насчет семьи.
— Вы хороший ученик. — Он наконец-то увидел и ее
улыбку. — У меня есть сын, но я разведена с мужем. И есть даже внук, если
это вас интересует.
— Мне остается только сожалеть, что я не могу
пригласить вас на ужин, — пробормотал Дронго.
Она опустила ногу, удивленно глянув на него.
— Я не думала, что могу вызвать у вас интерес, —
шепотом призналась фрау Хайнман, — но если вы меня пригласите, я не
откажусь. Только не забудьте про моего внука.
«Хорошо, что здесь нет Вейдеманиса, — подумал
Дронго, — он сказал бы, что я начал увлекаться бабушками. Обожаю умных и
красивых женщин. Даже разговор с ней может доставить удовольствие».
— Вы ведь Дронго? — неожиданно спросила фрау
Хайнман.
— Откуда вы знаете? — в свою очередь, удивился он.
— Вы думаете, что среди ваших коллег много похожих на
вас людей? — ответила она вопросом на вопрос. — Я на два года младше
вас. Как видите, я знаю даже ваш возраст. И знаю, что у вас два образования.
Юриста и психолога. Вы ведь отчасти наш коллега. Верно?
— Дайте мне ваш бернский телефон, — попросил
Дронго вместо ответа.
Она улыбнулась еще раз и, вытащив из своей голубой сумочки
визитную карточку, протянула ему.
Модзони в это время подводил некоторые итоги:
— Примерно мы знаем кого искать. Остается только его
найти. Наши офицеры переписали всех туристов, которые были на острове сегодня
днем. Мы проверили все отели, все дома, все улицы.
— Он способен на нестандартные ходы, — пробормотал
Мансини, — нужно продумать все способы его исчезновения. Варианты с
собором вы отрабатывали? Может, он спрятался в соборе, переодевшись под
священнослужителя?
— Абсолютно исключено, — возразил комиссар
Модзони. — На входе в собор дежурили священник, которого мы просили
обращать внимание на всех его коллег, входящих в храм, и двое сотрудников
полиции, знающих в лицо всех работающих в соборе. Он не мог пройти незамеченным
и спрятаться в здании. Кстати, по моему приказу после закрытия собор проверили
еще раз. Никого из чужих там не оказалось. Гондольеры тоже никого не видели.
Если бы появился кто-то, попытавшийся сбежать, они бы его остановили. Эти люди
работают в городе всю свою жизнь, и мы не имели ни одного случая, когда бы они
нас подвели. Венецианцы понимают, насколько уникальный у нас город и как он
нуждается в нашей общей защите.
— Тогда выходит, что он растворился в воздухе, —
предположил Даббс, — а я в такие чудеса не верю. Должно быть какое-то
объяснение случившемуся. Куда он мог спрятаться?
— Утром мы начнем повторную проверку всех домов и
отелей на острове. Обыщем каждый дом, каждую квартиру, каждую церковь, каждый
магазин, — пообещал Модзони. — Если он еще на острове, мы его найдем.
