Лиза тоже смотрела вслед Зорану, по-детски прикусывала нижнюю губу.
Пейзаж за кормой «Комсомольца» был акварельно-прозрачным, и реяли чайки.
Уже стемнело, когда подошли к северному берегу. Встали на якорь в проливе. Вскоре опустилась ночь.
Эту ночь Иван запомнит навсегда. В эту ночь Иван спросил Лизу:
– Знаешь, зачем мы здесь?
– Нет… а зачем?
– Завтра ты стаешь моей женой. Утром поедем в обитель. Отец Михаил обвенчает нас.
Капитан уступил Ивану с Лизой свою каюту – маленькую, как купе в поезде, а сам ушел в кубрик.
Это была волшебная ночь, особенная ночь.
«Комсомолец» стоял в проливе. Среди скал. Среди абсолютной темноты и тишины… Только звезды светили с небес, да иногда плескалась рыба у борта.
И не верилось, что где-то – не так уж и далеко – есть Город. А в Городе – Башня. А в Башне – Шар. И этот Шар, это Сердце Кащеево, должен Иван поразить стрелою… Но здесь, в этой пронзительной тишине, в которой слышно даже падение листа с березы, казалось, что это неправда, что нет никакого Города. Башни нет… нет никакого Шара. Не верилось в это… не верилось, не верилось… Да и не надо об этом. Не сегодня. Не сейчас.
Это была фантастическая ночь.
Второй такой не будет.
* * *
Горели свечи, и пахло ладаном. Лампады мерцали, тускло светилось темное золото на окладах икон. Иван и Лиза стояли перед алтарем. На голове невесты была, как положено, фата. Лиза ее собственноручно изготовила из шторки, снятой в капитанской каюте. Глаза у Лизы светились. Глухо звучал голос священника. Иван не различал слов. Он ощущал рядом плечо Лизы, и этого было достаточно…
После венчания Гринев пригласил всех на «Комсомолец» – отпраздновать событие.
– Кают-компании, – сказал Юрий Павлович, – у нас, конечно, нет. Но кубрик просторный и вполне цивильный. Найдется у меня и коньяк достойный, армянский.
Предложение было принято, монахи быстро собрались.
Инок Герасим вывел из гаража «Газель», подъехал к воротам и распахнул их… За воротами стоял человек. Он был в камуфляже, с ружьем в руке. Рядом с ним сидела собака – сеттер.
Зоран мгновенно сунул руку под мышку, через секунду вырвал ее уже с пистолетом, взял человека на мушку.
– Не стреляй! – приказал Иван. Собака подняла голову и завыла, а человек медленно подошел к автобусу, уперся лбом в стекло. Глаза у него были дурные.
Когда он смог говорить, его расспросили. Он рассказал: бизнесмен… из Петербурга… приехали с братом на охоту… Разошлись, договорившись встретиться в заданной точке… Джи-пи-эс, рации есть у обоих – не проблема… Спустя часа два услышал выстрелы. Пять раз почти подряд. Понял: брат стреляет. Попробовал связаться по рации – не отвечает, по телефону – не отвечает. Обеспокоился… Да и Джек повел себя странно как-то, нервно… Пошли искать брата. Нашли только через сорок минут… Мертвого. Со стрелой в горле…
* * *
Охотник поднялся на вершину горы, сел на подстилку из мха, припорошенного опавшей листвой, и прислонил арбалет к стволу осины. Осина затрепетала. Охотник осмотрелся. Отсюда открывался такой вид, что захватывало дух, – на много километров скалы и лес, лес и скалы. Осень уже раскрасила массив Петсиваара во все оттенки красного, коричневого, желтого.
Среди этой палитры почти потерялась зелень хвойных…
Изо рта Охотника вырывался парок – запыхался, пока поднимался на гору. Да и не жарко уже – осень, север. Охотник вытащил флягу с родниковой водой, сделал глоток. У родника, где набрал воду, он взял последнего оленя – по-видимому, приезжего охотничка. У него была нехарактерная для местных браконьеров вполне приличная экипировка и помповый «браунинг». Прежде чем убить оленя, Охотник стрелой снял шляпу с его головы. То есть предложил ему «дуэль». Совершенно «по-джентльменски»… Дуэли не получилось – олень был слишком напуган, растерян. Он начал стрелять, но невпопад. Однако один из его суматошных выстрелов все-таки прошел недалеко от плеча Охотника. Это бодрит, будоражит кровь…
Охотник был в прекрасном расположении духа – он закрывал сезон и закрывал его очень удачно. За три неполных дня он добыл пять оленей и одного волка… Правда, Андрей опять начал скулить, что нужно менять места охоты. В общем-то, он прав. Но какой смысл делать это в конце сезона? Ведь это последняя охота… Да и вообще, – кто может помешать хищнику в стране оленей? Кто посмеет?.. Неожиданно Охотник подумал, что если бы Андрей не был нужен, то можно было бы и его… Но он пока нужен.
Облака над головой Охотника разошлись, выглянуло солнце. В солнечном свете окрестность сразу переменилась. Осенние краски – по-северному приглушенные, сдержанные – заиграли ярко.
А спустя минуту пошел снег. Пушистые снежинки беззвучно кружились в прозрачном воздухе. Охотник улыбался.
Сеттер жался к ноге хозяина. Сам хозяин сидел на подножке «Газели», курил, ронял пепел под ноги.
Иван присел рядом, спросил:
– Покажешь мне, где это произошло? Бизнесмен кивнул. Зоран сразу сказал Ивану:
– Ты никуда не пойдешь, друже.
– Я пойду, Зоран.
– Я не пущу тебя. Не имею права.
Иван поднялся, сказал:
– Давай-ка отойдем в сторону, брат…
Они отошли, остановились у хозяйственной постройки – старинной, добротной, сложенной из камня.
– Я должен пойти, – сказал Иван.
– Нет, никуда не пойдешь, брат.
Иван и Зоран стояли около двери постройки. Дверь тоже была основательная – из толстых досок, скрепленных стальными полосами, с массивным засовом.
– Ты не понимаешь, Зоран: это – судьба. Не просто так этот выродок с арбалетом уже третий раз оказывается на моем пути.
– Я, конечно, простой селяк. * Но что такое судьба, я понимаю.
– Третий раз… Думаешь – случайно?
– Думаю, нет, не случайно… Но все равно не пущу. Рисковать не имеем права.
– Понятно, – сказал Иван. – Понятно.
Он приоткрыл дверь постройки, заглянул внутрь.
Там стояли какие-то бочки, ящики… Иван оглянулся назад, на «Газель», встретился взглядом с Лизой. Подумал: как все это некстати… Иван посмотрел на Зорана.
Серб был невозмутим.
– Понятно, – повторил Иван и развел руками… В следующую секунду он «воткнул» кулак в солнечное сплетение серба. Зоран мгновенно «сложился».
– Извини, брат, – сказал Иван.
– Ты… что? – выдохнул Зоран.
– Извини, но так надо, – Иван подхватил тело серба под мышки, затащил в низкую дверь постройки и посадил на ящик. Еще раз сказал: – Извини, – вышел наружу и затворил дверь. Он задвинул засов и спокойным, уверенным шагом подошел к «Газели». Рядом с автобусом стояли Лиза, настоятель, Гринев и инок Герасим. Бизнесмен по-прежнему сидел на ступеньке. Рядом – понурая собака.
