Иван выбрался из своей «берлоги». Все тело болело.
Иван подумал: да, не перина… Он глянул в щель в борту платформы. Оказалось, что состав стоит на запасных путях маленькой – всего несколько строений – станции, с обеих сторон лес, а на шпалах, сложенных в штабель у стрелки, сидят три нетрезвых мужичка. Перед ними расстелена газета, а на газете – пластиковая бутылка и пластиковые же стаканчики, котелок, да какая-то закуска. В стороне стоит «Урал» с коляской. Дешевый китайский приемник поет голосом Витаса шлягер «Девушка из Шанхая».
Идиллия, однако, подумал Иван. Он посмотрел на часы – восемь вечера. Значит, ехали около пяти часов. За это время поезд мог проехать и сорок километров, и двести… Некоторое время Иван размышлял: что делать? Потом решил пойти на разведку. Он слез с противоположной стороны состава, критически осмотрел себя: мятый, грязный… Провел рукой по лицу – щетина.
В общем, все «на уровне». Не хватает только перегара, но трое на штабеле этого не заметят.
Иван пролез под вагоном, направился к мужикам. Его увидели, замолчали… реалии последних лет приучили настороженно относиться к чужим.
– Здорово, мужики, – сказал Иван. Вразнобой ответили: здорово… Иван потер щетину. – Подскажите, мужики, куда попал-то я?
– А ты что? Ты откуда?
– Да я это… по пьяни чего-то не пойму, куда забурился. Слова «по пьяни» были мужикам близки и понятны.
Послужили паролем: свой.
– Эва! – сказал один. – Сам-то откуда приехал?
– А поп его маму знает. Бухали с корешами три дня… А может, больше. Не помню сейчас… А где это я?
– Кузнечное в пяти верстах. Догоняешь?
– Кузнечное?
– Ну.
– А где это?
– Да-а! Это ты, братан, сильно, видать, поквасил с корешами… Кузнечное, говорю, рядом. В пяти верстах. До Приозерска – двадцать. Ну, догнал?
Вот оно что, сообразил Иван, я недалеко от Приозерска… Все очень удачно получается. Пока.
Самый разговорчивый из мужиков спросил:
– Башка-то трещит?
– Ага, – ответил Иван, – трещит.
– Ну присядь. Плеснем пару капель.
– Спасибо, мужики.
– Рыжий, налей человеку.
Рыжий налил граммов пятьдесят. Подвинул котелок и сказал:
– Спирт у нас… чистый. Но если разводить, то получается говно. Так что лучше запей холодным чаем.
Иван кивнул, взял стаканчик, выпил махом. Сразу запил остывшим чаем из котелка.
– Закуси, – рыжий протянул кусок хлеба с луком.
Руки у Рыжего были грязные, с обломанными ногтями и черной каемкой под ними – руки человека, который зарабатывает на жизнь тяжелым трудом. Скорее всего, вкалывает на железной дороге. Иван благодарно кивнул, взял хлеб. Под внимательным взглядом трех пар глаз начал жевать.
– Сам-то откуда? – спросил разговорчивый.
Иван ответил с набитым ртом:
– Из Питкяранты.
– Э-э, куда тебя занесло! Это ж, считай, сто пятьдесят верст будет.
– Ага, – кивнул Иван. Про себя прикинул: значит, до Сортавалы километров сто плюс-минус. – Ага, занесли, понимаешь, черти.
Он прожевал бутерброд, вытащил из кармана сигареты, протянул пачку мужикам. Задымили.
– А как же домой добираться думаешь? – спросил Рыжий.
– Не знаю, – ответил Иван. – Может, вы чего подскажете?
– Э-э, брат. Что ж тут подскажешь? Тут трамвай, понимаешь, не ходит.
– Понимаю… а ежели поезд? – Иван кивнул на состав, на котором приехал.
– Не, не угадал… этот товарняк к чухонцам идет.
– Вот я попал, – произнес Иван, присаживаясь на корточки. – А может, подбросите? – Теперь Иван кивнул на мотоцикл.
Рыжий посмотрел на Ивана скептически.
– Я заплачу, – произнес Иван. – Деньги есть.
Он похлопал себя по карману. Рыжий почесал в затылке. Иван вытащил бумажник, раскрыл его, демонстрируя наличность. Рыжий улыбнулся и сказал:
– До Сортавалы подброшу. А дальше не могу – извини.
– Идет, – сказал Иван. Все складывалось на удивление хорошо.
Через полчаса он сидел в коляске мотоцикла. «Урал» катил по грунтовке.
* * *
До Сортавалы осталось километров двадцать, когда Флойд остановил машину и толкнул локтем задремавшего Андрея.
– Андрей, – сказал Флойд, – просыпайся. Тот сразу открыл глаза: что случилось?
– Ничего. Я пойду в лес.
– Погоди. А как же культурная программа? – удивился Андрей.
– Какая, к черту, культурная программа?
– Какая-какая? Традиционная: финская сауна, русская водка, русские девки. У меня все на мази… в смысле, все готово.
– Это потом, – поморщился Флойд. – Сейчас – на охоту.
Андрей помассировал ладонями лицо, потом внимательно посмотрел на англичанина. Сказал:
– Вот уж действительно: охота пуще неволи.
Флойд вытащил из внутреннего кармана куртки бумажник. Подумал: весь мир давно перешел на электронные деньги и только в России по старинке предпочитают наличные. Он отсчитал аванс, протянул Андрею… Андрей пересчитал, сказал: о’кей.
Флойд залез в багажный отсек, вжикнул молнией баула и достал из него камуфлированный рюкзак.
– Ни пуха ни пера, – сказал Андрей. Флойд уже знал, что на это пожелание положено отвечать: к черту… Флойд ответил: к черту! – пожал Андрею руку и двинулся в сторону леса.
Андрей посмотрел ему вслед, сплюнул и пробормотал:
– Вот ведь сволочь какая.
* * *
Движок «Урала» фыркнул раз, другой и замолчал. Мотоцикл по инерции скатился с горки, остановился в ложбинке под скалой. Сразу сделалось очень тихо.
– Что случилось? – спросил Иван.
Рыжий бодро ответил:
– Ща, командир. Ты не ссы. Ща все будет… я свою технику знаю, враз все налажу.
Рыжий слез с мотоцикла, Иван выбрался из коляски. Ноги затекли, да и вообще тело отзывалось болью. Особенно болела спина и плечо – по ним «прогулялась» дубинка эстонского «терминатора». Иван сделал несколько шагов в сторону – отлить. Когда вернулся, увидел, что Рыжий достает из кармана пластиковую бутылку.
– Э-э, Валера! Ты чего это?
– Давай-ка, Игореха, по каплюхе для сугрева.
– Куда тебе? Ты же и так кривой.
– Да не ссы. Я свою технику…
Рыжий достал складной стаканчик, налил спирту – эх, разбавить нечем! – выпил… задохнулся, на глазах выступили слезы.
