— А старый? — распереживался Василий. — Что будет со старым велосипедом? Он же еще не совсем изношенный. Нельзя же так транжирить технику!
— Старый велосипед без педалей, — торжественно пообещал Серафим, — мы поставим в музее села Ларга, когда разбогатеем, как Крезы. И нашу подводную лодку туда же поместим. Школьники будут любоваться нашими подлодкой и велосипедом!
— Положим, — опротестовал слова друга Василий, — велосипед не наш, а деда Тудора…
— Да какая разница!
— Кстати, а как наша подводка по…
— Под водку, — презрительно поморщился Серафим, — пельмени в Сибири жрут. А у нас с тобой подлодка, понял? Запоминай. Под-лод-ка.
— Понятно. Ну, а как наша подлодка поплывет за…
— Плывет, — брезгливо перебил друга Серафим, — только дерьмо. Да еще и на волнах качается. А наша с тобой подлодка идет. Понял? Запоминай. Подлодка. Ходит.
— Ты самый настоящий старый морской волк, — с уважением сказал Василий, — где это ты успел набраться?
— Из книг, — признался Серафим, — как почти все, что знаю в этой жизни. Итальянский язык я выучил по книгам, Италию узнал из книг, скульптуру Микеланджело полюбил по книгам. Ничего настоящего, как видишь, я в жизни не видел и не слышал.
— Твоя любовь к Италии, — одобрительно сказал Василий, — достойна самого большого уважения. Но где ты нашел самоучитель итальянского языка?
Серафим вздохнул и опустил голову. В волосах его поблескивала, как в темной воде реки изредка скакал солнечный луч, седина. И Василий на миг залюбовался профилем друга, ставшего задумчивым и мрачным.
— Мы выходим из лимана, — негромко сказал Серафим, — и вот-вот будем в открытом море. Сильно на педали не жми. Не нужно уходить далеко от берега.
Василий кивнул и ослабил нажим. Оглядевшись, он поразился собственному инженерному гению. Небольшая подводная лодка, обшитая листами металла, оставшегося от многострадального трактора, внутри представляла собой весьма уютную каморку. Двое мужчин размещались в ней свободно. Кроме двух мест, — для капитана и гребца, — были предусмотрены лежаки для отдыха. На всякий случай была предусмотрена и выдвижная труба, по которой мог в аварийных ситуациях поступать воздух. Василий улыбнулся. Все шло по плану.
— Не обольщайся, — предупредил его Серафим, — работать придется много. Ведь к лиману нас сносило течением, а в море его не будет…
К полуночи друзья подняли лодку на поверхность и легли в дрейф. Василий, глядя на теплые звезды лимана, такие все еще родные и молдавские, но уже чуть украинские и потому чужие, задремал, опустив руку в теплую воду.
Серафим же все глядел и глядел на лунную дорожку, напоминавшую ему волосы Стеллы…
* * *
Пролетая над Альпами, самолет заложил вираж, и в ушах у президента засвистело. Дождавшись, пока машину выровняют, он встал с кресла, несмотря на просьбы стюардесс, и пошел в кабину пилотов.
— А полегче никак нельзя?! — крикнул он. — Разбушевались, Чкаловы!
— Простите, президент, — оправдывались пилоты, — но чтобы исчезнуть с радаров, это был совершенно необходимый трюк.
Воронин, поворчав еще немного, присел прямо на полу и хлебнул чаю из термоса. Сюда бы еще коньяку, подумал президент, но решил — это уже после. Все-таки в его возрасте подобные рискованные процедуры нужно выполнять, будучи совершенно трезвым.
— Коньяку бы, — облизав губы, словно угадал мысли шефа пилот. — Вот уж потом напьюсь.
Президент оглянулся. В проходе салона столпилось двадцать человек из свиты. Пять советников, шестеро из службы протокола, один министр реинтеграции
[15]
и восемь человек совершенно посторонних. Те попали в президентскую делегацию просто потому, что у них нашлось по четыре тысячи евро за вывоз в Италию. Присутствовали в самолете еще несколько человек, судьба которых была совершенно неясна. Двое советников, по экономике и по внешней политике, которых Воронин не очень-то и любил.
— Ребята, а чтобы все было чисто, вы самолет и вправду разобьете? — спросил он, отвлекаясь, у пилотов. — Совсем?
— А чуть-чуть разбить самолет, наш президент, — смеялись молодые белозубые летчики, — невозможно. Так что совсем разобьем. Не беспокойтесь. Парашют взяли?
— Так точно, — вдруг по-военному ответил Воронин и снова захотел коньяку. — Выпить с собой есть? В смысле, уже потом. На земле?
— Само собой!
Летчики посмеивались, и Воронин успокаивался. До осуществления его мечты оставалось всего десять минут. Две минуты назад его самолет ушел с радаров Земли. Сейчас они летят уже над территорией Италии. Через пять минут он и его сопровождение, — все, кто скинулся по четыре тысячи, — будут прыгать с парашютами. Их в условленном месте уже ждут молдаване, которые занимаются трудоустройством наших в Италии. Наконец-то, подумал Воронин, я попаду в нормальную страну. Где на улицах чисто. Где люди вежливые. Где всем живется, как в раю. Может, подумал он, прощупывая в прокладке пиджака зашитые десять тысяч евро, пиццерию потом открою…
А на родине пускай Лупу разбирается, спикер. Он молодой, он справится. К тому же, думал Воронин, кто бы не приходил к власти в этой стране, никому не удается сделать жизнь в ней лучше. Молдавия просто заколдованная какая-то! Так что черт с ней. Через десять минут он выпрыгнет с парашютом, его встретят, привезут в городок на севере Италии, дадут работу и документы. И вся свита так же устроится. А самолет, который оставят и пилоты, разобьется в верхушках гор. За те недели, что до него кто-то доберется, его занесет снегом и льдом, и искать тела вряд ли станут. Президент увидел весь план, как единое целое, и вновь подивился уму тех, кто планирует переправку молдаван в Италию! Таких бы побольше в правительстве, может, и выкарабкается Молдавия-то!
— Значит, вы президент, — задумчиво повертел в руках визитку Воронина человек в кишиневском офисе, — и хотели бы смыться в Италию, а денег у вас всего четыре тысячи евро? Ну, что ж, это как раз обычная такса. Автобусом ехать не хотите? А чем? Давайте мы придумаем, как вас отправить. Только с одним условием.
— Да-да, — с готовностью отозвался президент.
Он пришел в этот офис вечером. А нашел эту фирму по объявлению на столбе «Отправляем в Италию. Не интим». И два телефона.
— Условие простое, — сказал делец. — Бензин ваш!
… Подумав о том, какую скорбную рожу скорчит Берлускони
[16]
, Воронин засмеялся. Поделом ему, старому жулику! Не хотел пускать делегацию президента Молдавии, так пускай теперь выражает соболезнования.
— Мой президент, — похлопал по плечу Воронина старший пилот, — готовьтесь.
