…Ну как, как можно вдруг взять и пойти на свидание с бывшим
мужем, который написал в заявлении о разводе, что «семейная жизнь фактически не
ведется с такого-то числа» и «взаимопонимание утрачено»?! Да она, Ниночка, с
ума сойдет от неловкости! Глупости говорить будет. За ней водится такое – от
неловкости она иногда начинает болтать всякий вздор, и Димка говорил ей даже,
что на свежего человека она, когда волнуется, вполне может произвести
впечатление убогой дурочки.
…И что надеть? Шпильки, юбку и чулки с кружевной резинкой –
самый подходящий вариант для свидания! Нет, нет, это не годится, вдруг он
подумает: она на самом деле поверила в то, что у них романтическая встреча, и
собирается его соблазнить!
Тогда джинсы, свитер, теплую куртку и те самые ботиночки,
купленные в модном магазине на Невском и еще ни разу не надеванные! Нет, это
тоже не годится! Во-первых, новыми башмаками она моментально сотрет себе пятки,
а во-вторых, в джинсах и свитере она похожа на Катьку Зосимову – ноги, ноги,
ноги, ну и еще руки торчат, как крылья у куренка, а таинственного,
завлекательного, сексуального ничего, как будто и не девочка вовсе.
А Катьке надо бы позвонить…
Трубку долго не снимали, и Ниночка вдруг забеспокоилась
всерьез.
Забеспокоившись, она поняла, что решительно не знает, что
будет делать в том случае, если Катька – дура! – пропала.
Кому звонить? Куда бежать? Кого поднимать по тревоге?
Длинные гудки, и больше ничего. Ниночка посмотрела в
телефонное окошечко, чтоб удостовериться, и удостоверилась. Все правильно, в
окошечке написана обычная дикость: «Соединяется Катька».
Телефон продолжал гудеть.
А получается, что и некого поднимать. Никто не поднимется.
Катька одна. Брат Митя – алкоголик и слабак – не в счет.
Ниночкины родители – не алкоголики и не слабаки – тоже не в
счет. Их нельзя волновать. Вернее, волновать-то их можно, только вот они вряд
ли взволнуются. Ниночкиных родителей решительно не интересовала никакая Катька
и перипетии ее горькой судьбины.
Занимайся своими делами, Нинуля. Найдется твоя Катька.
Никуда не денется. Она же не малое дитя!..
В то, что Катькин муж вполне мог ее куда-нибудь заманить или
даже… укокошить, чтобы отнять квартиру, Ниночкины родители не верили.
Это все для детективов, Нинуля. Ну зачем ты вечно читаешь
свою Донцову?! Читай лучше… вот Франциска Перейру, гораздо полезнее и
познавательнее!
Получается так, что, если Катька в ближайшее время не
объявится, придется звонить как раз своему бывшему мужу и просить помощи у
него. Больше не у кого.
Но это же… неправильно! Неправильно, да?
Он ее бросил, предал, растоптал. Из-за него она сидела на
ковре, не понимая, как раньше ей удавалось дышать!.. Из-за него она валилась на
бок, точно зная, что беда навалится сверху и задушит ее бесповоротно и
навсегда, – как же можно просить его хоть о чем-нибудь, тем более о помощи?!.
А на свидание с ним – разве… можно?
Ту-ру-ру, пропиликала трубка мобильного. Номер не отвечает.
Ниночка постояла, постукивая телефоном по ладошке. Потом
мельком взглянула на себя в зеркало – отражение было нахмуренное и озабоченное
– и позвала:
– Галина Юрьевна!
– А!
– Вы где?
– Я здесь.
Это означало, что у домработницы дел по горло и являться по
первому зову она не собирается. А если хозяйке очень уж занадобилось, она
вполне может сама подойти!
– Галина Юрьевна-а! Давайте ваш дурацкий суп!
Домработница показалась на пороге спальни, вид очень
решительный.
– А это чего такое?
На кровати, распластавшись, лежала юбка с неприличным
пятном.
Ниночка дернула плечиком.
– А вы не видите? Это ю-у-убочка! А на ней пя-а-атнышко!
– Вы чего, на ней горчицу разводили?
Ниночка ничего не поняла про горчицу и сказала, что
«ю-у-убочку» хорошо бы «почи-и-истить»!
Телефон зазвонил, лишив домработницу возможности достойно
ответить, и Ниночка схватила трубку.
Почему-то она была уверена, что Катька наконец нашлась.
– Дура! Я тебе с самого утра не могу дозвониться! Куда ты
провалилась?!
– Сама дура, – необидно сказал в трубке бывший муж,
предстоящее свидание с которым нынче совсем выбило Ниночку из колеи, – а кто
провалился?
– Катька провалилась. – Ниночка в собственном голосе
расслышала такую искреннюю радость, почти ликование, что пришлось строго
приказать себе успокоиться. Да и Галина Юрьевна толклась поблизости,
подслушивала. Ниночка повернулась к ней спиной. – Представляешь, звоню ей с
утра, а она все трубку не берет! А у нее в последнее время настроение плохое, и
этот… ее… совсем распоясался!
– Казимир Алмазов распоясался! – провозгласил в трубке
бывший муж.
– Почему… Казимир? Он не Казимир никакой, он Генка, ты же
знаешь!
– Казимир – это из кино, – пояснил бывший, – из какого-то
старого кино про любовь. Слушай, может, мы пойдем кино про любовь смотреть?
Старое?
– Мы же в парк собирались! Или ты… не можешь?
…Ну конечно, он не может. Ну конечно, он сейчас скажет, что
все отменяется, что занят, а кино – это он просто так придумал, переносится на
«когда-нибудь», которого, конечно, никогда не будет.
…Вот почему так получается? Куда девается любовь? Ведь у них
была любовь!.. Жизнерадостная, веселая, очень понятная и ясная, никогда не
подводившая, с тех самых времен, когда он купил в магазине на Невском ей
книжку, и Ниночка так им гордилась! А потом его любовь куда-то делась.
Ниночкина осталась, а свою он… потерял, что ли? Или, может, убил? Зачем он ее
убил?
– Дим, – быстро сказала Ниночка, чтобы успеть произнести это
первой, – на самом деле я тоже сегодня не могу! Я вечером на прием иду, а мне
не в чем, и Катька куда-то провалилась, так что это даже хорошо, что ты не
можешь, потому что…
Голос ее подвел. Голос повело куда-то в сторону и вверх, и
бывший муж, знавший ее как свои пять пальцев, конечно, сейчас обо всем
догадается.
Догадается о том, что она в отчаянии. Догадается о том, что
она мечтала поехать с ним в Екатерининский парк. Догадается о том, как это для
нее важно.
Несмотря на то, что прошло столько времени. Несмотря на то,
что она сидела на ковре, не понимая, что именно нужно делать, чтобы дышать.
Несмотря на то, что заодно с любовью он убил и ту Ниночку, которая когда-то так
радовалась тому, что они вместе!..
