Он пододвинул Насте пепельницу.
– Курите, не стесняйтесь, я же вижу, как вы мучаетесь,
все на пепельницу посматриваете. Меня дым не раздражает.
Настя благодарно кивнула и с наслаждением закурила. Ей
нравилось сидеть здесь, в этой квартире с выломанными перегородками между
комнатами, превращенной в один большой зал, со стенами, увешанными фотографиями
знаменитых музыкантов и певцов. Краем уха она слышала бессмертную музыку Верди,
и уходить отсюда ей не хотелось, хотя приличия требовали сворачивать визит –
шел одиннадцатый час.
– Расскажите мне о Зое Семенцовой, – попросила она
Дегтяря.
– Что вам рассказать? Вас, как я понимаю, интересует
вопрос, могла ли она убить Алину?
– Вы очень прямолинейны, Леонид Сергеевич.
– А вас это пугает? Так вот, я отвечу вам: да, могла.
По состоянию души, психики, если вам так больше нравится, – могла. Вполне.
А по физическим данным – вряд ли. Алина, конечно, не баскетболистка, но и не
кроха, она – нормального женского среднего роста, примерно метр шестьдесят
девять. Это я еще с тех пор, как снимал ее, помню. И весила она килограммов
шестьдесят пять – шестьдесят восемь. А Зоя – маленькая, худющая, как
большинство пьющих, ножки как палки, ручки как спички. Застрелить – да,
отравить – тоже да. Но не задушить.
– А если предположить, что Алина Вазнис была в
бессознательном состоянии? Спала, пьяна, в обмороке?
– Ну тогда конечно, – развел руками
Дегтярь. – А что, есть данные, что она умерла, находясь в бессознательном
состоянии?
– Пока нет, – призналась Настя. – Результаты
вскрытия будут только завтра. Это я так спросила, на всякий случай. И что же,
вы полагаете, что Семенцова столько лет копила обиду? Ведь тогда, пять лет
назад, ее обида и ненависть были, наверное, намного острее, чем сейчас? Почему
же не тогда? Почему именно теперь?
– Э-э, голубушка, вот именно что теперь. В этом-то весь
и фокус, что теперь, когда Алина на взлете, когда на небосклоне маячит
всемирная известность. Когда она из подающей надежды стала звездой. Вот тут-то
самая острота и начинается. Уснувшая ненависть оживает. Чаю хотите?
– Да неудобно мне, Леонид Сергеевич, уже поздно, вы
нездоровы, а я вас мучаю. Мне, наверное, уже пора оставить вас в покое, хотя
вопросов у меня осталось еще много.
– А вы не стесняйтесь, – улыбнулся Дегтярь. –
Я сейчас один, жена с внуками и собакой на даче, так что вы никого не
обеспокоите. И потом, если вы сейчас уйдете, то как же «Травиата», которую вы
якобы любите?
Он лукаво подмигнул и рассмеялся.
– Давайте уж запишем ее до конца, заберете кассету,
потом как-нибудь при случае вернете мне чистую взамен этой.
– Тогда спросите меня снова, хочу ли я чаю, и я честно
вам признаюсь, что хочу кофе.
Насте чем дальше, тем больше нравился этот скрюченный
радикулитом человек, и его предложение задержаться она восприняла с радостью.
Однако как же она будет возвращаться домой так поздно? Анастасия Каменская
вовсе не была храброй и отчаянной, какими принято рисовать работников
уголовного розыска. И темных улиц она боялась точно так же, как любая другая
женщина тридцати пяти лет, может быть, даже чуть больше, потому что сводки
происшествий читала ежедневно, а вот быстро бегать и метко стрелять не умела
совсем. И тут в голову ей пришла неожиданная мысль.
– Леонид Сергеевич, у вас есть телефон вашего
начальника службы безопасности?
– Владислава Николаевича-то? Обязательно. У каждого
сотрудника «Сириуса», вплоть до уборщицы, есть номер, по которому можно с ним
связаться в любое время суток. Сотовая связь.
– Позвоните ему, пожалуйста, я хочу с ним поговорить.
Стасов
Он ехал домой усталый и злой, потратив несколько часов на
выяснение того, где вчера поздно вечером шлялась непутевая жена шефа. Узнал он
совсем немного, и это ему не нравилось. С утра Ксения была дома часов примерно
до двух, потом пила кофе в баре Киноцентра. Ну, наверное, пила она не только
кофе, во всяком случае, видели ее там часов до пяти примерно. Потом – провал до
без четверти восемь, когда она встретилась со своей приятельницей возле станции
метро «Красные ворота», чтобы взять у той очередной рецепт на транквилизаторы.
Приятельница работала в психоневрологическом диспансере и снабжала Ксению
рецептами, которые выписывал по ее просьбе знакомый врач. Встреча была
назначена на девятнадцать тридцать, но Мазуркевич, как водится, опоздала
примерно минут на пятнадцать. И после этого – снова провал, уже до ее
возвращения домой в пять минут четвертого утра.
Тело Алины Вазнис было найдено со следами удушения, но
Стасов слишком долго работал в уголовном розыске, чтобы схватиться за одну
версию и не замечать других. Сразу же после получения информации о встрече
Ксении с приятельницей из диспансера он связался с Мазуркевичем и попросил
проверить сумочку супруги. Ни рецепта, ни купленных по нему лекарств в сумке не
оказалось. В тумбочке возле кровати, в спальне, новых упаковок тоже не
обнаружилось. Конечно, все это ничего не доказывало, мало ли где Ксения могла
хранить рецепт и лекарства. Может, она использует рецепт в качестве книжной
закладки, а таблетки носит в кармане. Но все-таки, все-таки… А что, если
выяснится, что Алину Вазнис отравили? Правда, таблеток для этого нужна хренова
туча, но кто сказал, что у Ксении их не было? Девка из диспансера долго
упиралась, но призналась все-таки, что один рецепт был на 50 таблеток, другой –
на 30. А причина убить Алину Вазнис у Ксении Мазуркевич была, и еще какая! Вот
черт, невезуха.
Стасов свернул с Садового кольца на Брестскую улицу, и в это
время заверещал телефон.
– Владислав Николаевич, это Дегтярь беспокоит, из
музыкальной студии, – послышался в трубке неуверенный голос. –
Ничего, что я так поздно?
– Ничего, я еще не дома. Что у вас случилось, Леонид
Сергеевич?
– У меня тут… В общем, в гостях как бы… Сотрудник
уголовного розыска, Каменская Анастасия Павловна. Она хочет с вами
переговорить.
– Давайте.
Каменская. Стасов много слышал о ней, когда работал на
Петровке. Слышал всякое, и удивленно-восхищенное, и откровенно грязное. Что
будто мозги у нее работают как компьютер, и усталости не знает, и память
феноменальная. И что она – любовница начальника отдела по борьбе с тяжкими
насильственными преступлениями, что не работает наравне со всеми, все в
основном в кабинетике посиживает да кофеек попивает. И будто лапа у нее
волосатая есть в Министерстве, в главке, не кто иной, как сам генерал Заточный,
человек влиятельный и могущественный. Уж спит там она с ним или не спит –
вопрос третий, а вот то, что видели их вместе рано поутру прогуливающимися по
парку, да чуть ли не под ручку, – это было. Каменская…
– Добрый вечер, – донесся из телефонной трубки
приятный низкий голос. – Это Каменская.
