— Извините, — сказал он по-португальски, направляясь к автомобилю, — я заблудился. Не подскажете, как проехать к Паулинии?
Ответа не последовало.
— Извините, — повторил он, — помогите, пожалуйста. Мне нужно…
В окошке водителя показалась рука и махнула вперед. Ибрагим подошел поближе к машине. На двери красовалась надпись «ПЕТРОБРАЗ» — ОХРАНА».
— Мне кажется, что я где-то проскочил мимо поворота. Далеко отсюда до Паулинии?
— Недалеко, — сказал охранник. — Поезжайте по этой дороге на запад, пока не упретесь в автостраду, а там повернете налево.
Сквозь открытое пассажирское окно пикапа Ибрагим увидел, как из-за деревьев появился и начал приближаться к машине Ахмед.
— Но сколько ехать-то? — спросил Ибрагим.
И, прежде чем водитель успел ответить, Ибрагим отступил назад. Раздался приглушенный выстрел, и первая пуля попала в висок охраннику, сидевшему на пассажирском сиденье. Вторая поразила в шею водителя, и тот повалился набок. Глушитель, сделанный из обычных консервных банок и минеральной ваты, работал безупречно. Выстрелы прозвучали не громче, чем приглушенные хлопки в ладоши.
— Контрольные, — скомандовал Ибрагим.
Ахмед всадил еще одну пулю в голову первому охраннику, затем просунул руку через открытое окно в кабину, прицелился и выстрелил в ухо водителю. Ибрагим повернулся и махнул в сторону «Фольксвагена». Хади пересел на место водителя и завел автомобиль на лужайку. Ибрагим и Ахмед уже вытаскивали трупы из пикапа.
— Ключи, — сказал Ахмед и бросил связку Ибрагиму.
Они потащили трупы к деревьям. Хади вынул пару белых полотенец, которые прихватил в своей гостинице, дал одно Фааду, и они вместе принялись вытирать салон. Разрывные пули «глока» не проходили навылет, так что выходных пулевых отверстий не было, и в машине не было разбрызганных мозгов, как это обычно бывает после выстрелов в голову, а только кровь. Закончив, Хади бросил свое полотенце Фааду, а тот отбежал к деревьям и бросил их в какой-то куст.
Ибрагим вернулся на лужайку, отпер висевший на воротах замок и бросил ключи Хади. Тот сел в машину, к нему присоединился Фаад. Пикап задом въехал в ворота, за ним последовал «Фольксваген» с Ибрагимом и Ахмедом. Хади закрыл и снова запер ворота, а Ибрагим завел «Фольксваген» под деревья, где его было трудно разглядеть.
Изрытая глубокими колеями и выбоинами служебная дорога тянулась параллельно трубопроводу, лежавшему на пятифутовых подпорках, расстояние между которыми составляло примерно пятьдесят футов. По обеим ее сторонам росли деревья. Когда-то ее проложили для того, чтобы подвозить строительную технику, а теперь она использовалась службой безопасности и техниками.
Когда они проехали на машине охранников первую милю, трубопровод ушел влево, а дорога свернула направо, огибая небольшую рощицу, за которой уже был ясно виден свет нефтеперерабатывающего завода. Ибрагим остановил машину, все вышли.
— Переодеваемся.
Темно-синие комбинезоны они выбрали не столько для того, чтобы оставаться невидимыми в темноте, сколько для того, чтобы не выделяться. В таких комбинезонах ходило большинство рабочих завода. Ибрагим рассчитывал, что если их увидят, то издалека примут за обслуживающий персонал. Сейчас они находились менее чем в полумиле от объездной дороги, идущей по периметру завода, вдоль его ограды.
Сменив одежду, они пошли прямо через рощу на свет. Здесь трубопровод делал еще один зигзаг, а потом снова шел по прямой, пересекая дорогу. Еще через пятьсот ярдов он проходил через ограду завода на его территорию.
Тянувшемуся над их головами трубопроводу было меньше года. Он шел из Гояса, расположенного на пятьсот миль севернее, в Паулинии поворачивал на северо-восток и заканчивался через двести миль у терминала Джапери в Рио-де-Жанейро. За время существования трубы по ней прошло через четверть ширины Бразилии более двенадцати миллионов кубометров этилового спирта.
РСО так и не удалось определить точную скорость потока в трубопроводе, но и расчетных показателей хватило для того, чтобы убедить Эмира в реальности плана. Было известно, что трубопровод работает на перекачку восемьдесят пять процентов времени, значит, эти 12 миллионов кубометров прокачиваются за 310 дней, а из этого следует, что за каждый эксплуатационный день из Гояса в Рио поступает почти сорок тысяч кубометров спирта. Спирта, который в любой час любого дня находился в любом десятимильном отрезке трубопровода, хватило бы, чтобы заполнить двадцать большегрузных цистерн.
— Отсюда до периметра — четыре клапана УАО, — шепотом сказал Ибрагим. — По одному заряду на каждый из них, один ставится в середину между последними опорами и еще один — как детонатор. Последние два поставлю я сам. Ахмед, за тобой первый клапан, Фаад — второй, Шазиф — третий и четвертый. Когда я поставлю свои заряды, то почешу голову. Начинайте отсчет. Ровно четыре минуты. Помните: к машине идти шагом! Не бежать! Того, кто не успеет вернуться к первому взрыву, бросаем здесь. У кого-нибудь есть вопросы? — Вопросов не оказалось. — Да пребудет с нами Аллах, — сказал Ибрагим.
Они шли вместе, спокойно и разговаривали между собой, как вели бы себя любые ремонтники ночной смены. Первый аварийный клапан находился в двухстах ярдах от рощи. Ахмед отделился от группы и присел около большого, в бочку величиной, устройства, затем то же самое сделал Фаад и, наконец, Шазиф.
— Встретимся в машине, — сказал Ибрагим и пошел дальше.
До объездной дороги оставалось пятьдесят ярдов. Неожиданно справа показался белый пикап. Он ехал медленно, из пассажирского окна в ограду бил луч прожектора. Ибрагим посмотрел на часы. Рано. На пятнадцать минут раньше времени! Кассиано, их агент, уверял, что маршруты движения охранников и график объездов точны. Или он ошибался, или изменился график. Если так, то почему? Обычное изменение или что-то еще? Ибрагим знал, что машина объедет периметр, затем покинет территорию через западные ворота, повернет на север, после чего вернется через те самые ворота, в которые только что проехали они. Как поступят охранники, когда увидят, что поста на обычном месте нет? Ибрагим решил, что будет лучше, если они этого не узнают.
В их распоряжении было двенадцать минут. Скажем, еще четыре минуты, чтобы установить заряды, и еще восемь, чтобы вернуться к воротам. Расстояние — миля. Можно уложиться, но только в упор. «Впрочем, — подумал он, — есть и другой вариант».
Ощущая, как колотится в груди сердце, он помедлил. Машина тоже еще больше сбавила ход, чуть ли не остановилась. Ибрагим приветственно махнул рукой и крикнул по-португальски:
— Boa tarde! Добрый вечер! — При этом он незаметно выгнул спину, чтобы убедиться, что «глок» на своем месте, под ремнем за спиной.
Выждав пять секунд, показавшихся Ибрагиму очень долгими, водитель махнул в ответ и спросил:
— Как дела?
Ибрагим пожал плечами.
— Bem, — дескать, хорошо, и как бы между делом шагнул к машине. «Насколько близко можно подойти?» — думал он. Чтобы наверняка уложить обоих и не дать им возможности дотянуться до раций, нужно находиться не дальше десяти-двенадцати метров. Не увидят ли они к тому времени чего-нибудь подозрительного в его лице или одежде? Рвануться к ним и на бегу открыть огонь? Нет — решил он. Машина сразу оторвется от него. Он остановился.
