Неожиданно на трибуну вызывают меня.
Я даю присягу, и Брэд просит меня представиться и объяснить, какое я имею отношение к Санките Белл. Я выдыхаю и убеждаю себя, что решение не было принято заранее и я смогу многого добиться во время слушания дела.
— Меня зовут Брет Боулингер. Я работала с Санкитой пять последних месяцев и была ей не только учительницей, но и подругой.
— Вы можете сказать, что у вас были близкие отношения с Санкитой? — спрашивает Брэд.
— Да, я очень ее любила.
— Санкита говорила с вами о матери?
Я кошусь на миссис Робинсон, сидящую футах в двадцати от меня.
— Да. Она рассказывала, что ее мать переехала в Детройт, а она приняла решение остаться. Санкита говорила, что не хочет такой жизни для себя и своего ребенка.
Брэд опирается локтем на край трибуны, со стороны может показаться, что мы с ним беседуем за столиком в «Кларке».
— Расскажите о происшествии в больнице.
— Да, конечно. — По шее тонкой струйкой стекает пот. — Это было после операции, около шести часов вечера. Я сидела одна у постели, и Санкита внезапно пришла в сознание. Она просила меня взять ребенка. — Я замолкаю на мгновение и закусываю губу. — Я пыталась убедить Санкиту, что она будет жить, но она настаивала. Понимала, что умирает. Санкита заставила меня дать слово, что я не брошу ее дочь.
Брэд протягивает мне носовой платок.
Я промокаю глаза и смотрю на миссис Робинсон — на ее лице не отражается ни одной эмоции.
— Я намерена сдержать слово.
— Благодарю, мисс Боулингер. У меня больше нет вопросов.
Приторный аромат одеколона мистера Крофта достигает трибуны на десять секунд раньше самого адвоката. Он степенно подтягивает коричневые брюки и только тогда поворачивается ко мне. Размеры его живота сравнимы с размерами живота Санкиты несколько недель назад.
— Мисс Боулингер, кто еще слышал, как Санкита просила вас взять ее ребенка?
— Никто. Мы были одни в палате. Но она раньше говорила об этом Джин Андерсен из «Джошуа-Хаус».
Адвокат машет передо мной вытянутым пальцем.
— Прошу вас отвечать да или нет. У вас есть свидетели того чуда, о котором вы говорите? О том, что Санкита вышла из комы, чтобы взять с вас слово не бросать ее ребенка?
Он думает, что я лгу! Я ищу глазами Брэда, и он кивает мне, подсказывая продолжать.
Я старательно вглядываюсь в серые глаза за стеклами очков и произношу:
— Нет.
— Санкита понимала, что умирает?
— Да.
Мистер Крофт кивает.
— Значит, она хотела, так сказать, расставить все по местам.
— Именно.
— Санкита производила на вас впечатление умной девушки?
— Да, она была умница.
— Значит, она не могла не догадаться оставить письменные указания?
Мне кажется, из комнаты разом выкачали весь воздух.
— Нет. Мне об этом неизвестно.
Адвокат проводит рукой по голове.
— Весьма странно, вы так не считаете?
— Я… я не знаю.
— Вы не знаете? — Он склоняется совсем близко. — Умная девушка, понимая, что умирает, не позаботилась о судьбе своего будущего ребенка? Удивительно, вы не находите? Особенно в столь плачевной ситуации, в которой она пребывала.
— Я… я не знаю, почему она не написала, — бормочу я.
— Что же касается… жизни в Детройте с матерью. Санкита не упоминала, что забеременела, находясь именно в Детройте?
— Да, она ездила навестить мать.
— Значит, вы осведомлены, что она убежала из квартиры против воли матери и нашла случайного партнера?
Я растерянно моргаю.
— Нет. Она мне никогда не говорила. Не думаю, что она сбежала, как вы утверждаете.
Лицо адвоката выражает невероятное самодовольство — нос задран, голова приподнята, и он смотрит на меня сверху вниз.
— Рассказывала ли вам Санкита, что в ту ночь она убежала на джазовый фестиваль и имела интимную связь со случайным партнером? С человеком, имени которого она не знала?
— Это… все было не так. Ей было одиноко… грустно…
Мистер Крофт вскидывает брови.
— Вы осведомлены, что прошлым летом Санкита была в Детройте шесть недель? А уехала только тогда, когда обнаружила, что беременна?
— Я… нет, я не знала, что она провела в Детройте шесть недель. Но она уехала. Как я и сказала, Санкита не желала, чтобы ее ребенок рос в таких условиях.
— Она и сама не хотела находиться в таких условиях, так?
— Да, именно так.
— Вы осведомлены, что ее мать настаивала на прерывании беременности?
Его слова заставляют меня собраться.
— Нет.
— Состояние здоровья Санкиты было тревожным, и врач рекомендовал прервать беременность, чтобы спасти девочке жизнь.
— То же самое сказала и доктор Чан, — растерянно произношу я.
— Санкита прислушалась к рекомендациям доктора Чан?
— Нет. Она говорила, что ребенок ей дороже жизни.
Адвокат ухмыляется с таким видом, что мне хочется ущипнуть его за щеку.
— Правда заключается в том, что Санкита была упрямой девушкой. Она отказывалась верить, что мать действует в ее интересах с самыми лучшими намерениями.
— Протестую! — выкрикивает Брэд.
— Протест принят.
Мистер Крофт продолжает:
— Санкита уехала из Детройта в тот день, когда они с матерью поспорили из-за прерывания беременности.
Я потрясена. Неужели все это правда?
Адвокат поворачивается к судье:
— Поступок Санкиты никак не связан с условиями жизни в доме миссис Робинсон, ваша честь. Моя подзащитная просто пыталась спасти жизнь своей дочери. — Вскинув голову, он оглядывает меня сверху вниз. — У меня больше нет вопросов.
У меня так дрожат руки, что приходится сцепить их. Они решили представить мать Санкиты борцом за жизнь дочери, а саму Санкиту непослушным ребенком, отказывающимся прислушиваться к разумным советам матери.
— Благодарю, мистер Крофт, — кивает судья Гарсиа и поворачивается ко мне: — Благодарю, мисс Боулингер. Желаете вызвать следующего свидетеля? — спрашивает она Брэда.
— Ваша честь, я хотел бы просить объявить перерыв. Моей клиентке необходимо отдохнуть.
Судья Гарсия смотрит на часы и ударяет молоточком.
— Заседание продолжится через пятнадцать минут.
Брэд практически выталкивает меня из зала суда в коридор. Мое тело наливается свинцом. Мой ребенок скоро будет приговорен к пожизненному заключению, а я бессильна что-либо изменить. Санкита доверила мне жизнь дочери, но я ее предала. Брэд прижимает меня к стене и упирается в нее руками.
