— Снял, когда мы все жили на Босворт-авеню.
— Босворт? Вы хотели сказать, на Артур-стрит.
От внезапной догадки у меня волосы на голове зашевелились.
— В каком году вы познакомились с моей мамой?
— Мы переехали как раз на Пасху… это было весной… — Дэвид вопросительно смотрит на жену.
— Семьдесят седьмого, — уверенно отвечает та.
Горло сжимает судорога, в душе вспыхивает беспокойство, смешанное со страхом.
— Джонни Маннес — произношу я. — Вы его помните?
— Джонни? Ну конечно! Он играл на гитаре в «Джастинс».
— Большой талант, — продолжает Мэри. — К тому же красавец. Все женщины в районе были немножко в него влюблены.
Здесь, в одной маленькой комнате, сидят два человека, знавшие моего отца.
Глава 15
— Расскажите о нем, — прошу я, едва дыша. — Пожалуйста. Расскажите все, что знаете.
— Я могу не только рассказать, — говорит Дэвид, перебирая диски своей фильмотеки. Наконец он достает один и направляется к телевизору. — Когда-то я частенько бывал в «Джастинс», вот и снял его. Тогда мы все были уверены, что этот парень многого добьется.
С замиранием слежу, как он нажимает кнопку «Пуск». Большая компания молодых людей за барной стойкой, камера выхватывает одно лицо и останавливается. Я неотрывно смотрю на экран. На стуле сидит лохматый мужчина с темными волосами, бородой и усами. Его карие глаза смотрят прямо на меня. Я отлично знаю эти глаза, я вижу их каждый раз, когда смотрю в зеркало. Из груди вырывается стон, и я закрываю лицо руками.
«Следующая песня из двойного альбома „Битлз“ „Белый альбом“, — произносит Джонни. — Он считается совместным творением Леннона и Маккартни, но фактически был создан Полом во время пребывания в Шотландии в 1968-м. На создание альбома его подвигла эскалация напряженности между черным и белым населением в Штатах. — Джонни берет первый аккорд. — В Англии слово „птичка“ на сленге означает „женщина“».
Звучит музыка, затем вступает Джонни. Его голос чистый, словно голос ангела. Я с трудом сдерживаю рыдания. Он поет о черном дрозде, у которого сломано крыло, а ему так хочется летать и быть свободным. Несчастная птичка ждет этого момента всю свою жизнь.
Я думаю о маме, живущей с двумя сыновьями и нелюбимым мужем. У нее тоже было сломано крыло.
Должно быть, я всю жизнь ждала этого момента. Момента, когда смогу взглянуть в глаза человеку, давшему мне жизнь.
По щекам льются слезы. Песня заканчивается, и начинается следующая, которую исполняет женщина. Не спрашивая разрешения, я нажимаю на перемотку и включаю запись с начала. Потом еще раз и еще. Я вслушиваюсь в звуки голоса своего отца, прикасаюсь к его красивому лицу и тонким рукам.
Просмотрев запись четыре раза, я замираю перед экраном и только сейчас замечаю, что Мэри сидит рядом со мной на полу. С другой стороны подсаживается Дэвид и кладет диск мне на колено.
— Он твой.
Сжимаю пальцами пластиковый футляр.
— Это мой отец.
— Итак, дети, — говорит Стелла, — давайте поиграем в Уно. — Кто первый добежит до кухонного стола?
Когда Кэрри с семьей уходят, Мэри берет мою руку.
— Как давно ты об этом знала?
— Узнала совсем недавно. Мама оставила мне свой дневник. — Оглядываю Мэри и Дэвида: — Вы тоже знали?
— Нет, разумеется, нет, — спешит ответить Дэвид. — Твоя мама была порядочная женщина, не смогла бы никому в этом признаться. Но все знали, что он в нее влюблен.
Меня душат рыдания, и я плачу до тех пор, пока есть силы. Мэри гладит меня по спине.
— Он был хорошим человеком? — спрашиваю я, отдышавшись.
— Самым лучшим, — отвечает она.
Дэвид кивает:
— Джонни был парнем что надо.
— А где он сейчас? — осторожно спрашиваю я.
— Последнее, что мы слышали, — он собирался уезжать на Запад. Но это было пятнадцать лет назад.
— Куда? — В душе загорается надежда. — В Лос-Анджелес?
— В Сан-Франциско. Но мы потеряли с ним связь. Возможно, он переехал.
— Это уже кое-что. Я наняла детектива, он искал его по всей стране много месяцев. Вы не представляете, сколько у нас Джонни Маннсов.
Дэвид тихо кашлянул.
— Милая, его фамилия не Маннс, а Мэнсон. Маннс он использовал как сценический псевдоним в память о том страшном массовом убийстве. В семидесятых фамилия Мэнсон была опозорена.
Каждое его слово впивается в меня острой иглой.
— Джонни Мэнсон? О боже! Боже мой! Спасибо вам большое! — Обнимаю по очереди Мэри и Дэвида. — Теперь я смогу его найти.
— Думаю, даже твоя мама не знала его настоящего имени. Я сам узнал случайно. В одно лето я подрабатывал в «Джастинс» барменом и видел платежные ведомости.
— Если бы я не поговорила с вами, то до конца жизни могла бы искать его впустую.
В голову приходит мысль, от которой по спине бежит дрожь. Стремление достичь цели под номером девять привело меня к Кэрри, а встреча с Кэрри приведет к моему отцу. Неужели мама знала, что все будет именно так? Обретение старого друга и отца. Два в одном.
Мы с Кэрри идем к моей машине, за нами Мэри несет пакет с собранной для меня едой. Я беру телефон и набираю номер Брэда.
— Ты не возражаешь? — спрашиваю я Кэрри. — Я всего на секунду.
— Конечно нет, — отмахивается Кэрри и перекладывает в другую руку пакет с домашним смородиновым вареньем.
— Я включу громкую связь, чтобы вы тоже с ним познакомились. Он просто душка.
Кэрри вскидывает брови:
— Вот как?
Я машу руками, и в этот момент слышу голос Брэда.
— Моего отца зовут не Джонни Маннс, а Джонни Мэнсон, — говорю я. — Он живет где-то на Западе. Передай Полонски. Я только что видела запись. Он красивый.
— Где ты? Я думал, ты поехала в Висконсин.
— Так и есть. Вот, рядом Кэрри. Я включила громкую связь. Можешь с ней поздороваться.
— Привет, Кэрри.
— Привет, Брэд, — смеется моя подруга.
— Ладно, сейчас все расскажу. Родители Кэрри когда-то жили на Босворт-авеню и были знакомы с Джонни Маннсом! — Быстро пересказываю все, что произошло утром. — Ты представляешь? Я бы никогда не узнала, если бы не помирилась с Кэрри. — Поворачиваюсь к подруге со слезами на глазах. — Она просто дар свыше. Во всех смыслах.
— Это нам очень поможет. Сразу после нашего разговора позвоню Полонски и оставлю сообщение.
— Как думаешь, он скоро сможет его найти?
