Внезапно меня охватывает такая тоска по моей школьной подруге, что я готова проехать через всю страну, чтобы увидеться с ней. Прижимаю телефон плечом к уху и беру органайзер.
— Хорошо, — восторженно соглашаюсь я. — Записала огромными буквами. Не сомневайся, Кербер, на этот раз я не забуду. Обещаю.
Я засыпаю прямо за столом, пока составляю меню на День благодарения. Там и застает меня Эндрю, когда возвращается домой с работы.
— Эй, — он нежно гладит меня по руке, — пора в кровать, соня.
Поднимаю голову и утираю слюну у рта.
— Который час?
— Только четверть одиннадцатого, ты просто устала. Пошли в спальню.
Поднимаюсь из-за стола и оглядываю незаконченное меню.
— Я хотела в этом году организовать ужин на День благодарения. В доме мамы. Думала приготовить все ее любимые блюда. Что скажешь?
— Делай, как тебе удобно. Я ведь говорил тебе, что Джоад и Кэтрин не придут?
— Нет, — хмурюсь я. — Я ничего не знаю.
Эндрю распахивает дверцу холодильника.
— Джоад на днях оставлял сообщение. Они едут в Лондон. Кажется, это деловая поездка.
— На День благодарения? Они с ума сошли? Я обязательно позвоню Кэтрин и поговорю об этом.
Эндрю достает сыр и бутылку «Хайнекен».
— Неужели ты думаешь, что они променяют Лондон на ужин с индейкой?
Боль одиночества пронзает меня неожиданно сильно. Я надеялась, что мы соберемся все вместе, ведь это первый праздник без мамы, и мы сможем поддержать друг друга на этом трудном этапе. Похоже, я единственная, кому необходима поддержка. Вздыхаю, осознавая, что потерпела поражение.
— Ты прав. Значит, будем только мы, Джей и Шелли и дети. — Вспыхиваю от радостной мысли и поворачиваюсь к Эндрю: — Слушай, а давай пригласим твоих родителей. Как считаешь, они придут?
— Без вариантов. Слишком долго ехать.
— Бостон не так далеко.
— И тем не менее не рядом. — Он толкает дверцу ногой и достает из ящика нож.
Я задумчиво за ним наблюдаю.
— Ведь так может быть и с нами. Наши дети вырастут, пригласят нас на День благодарения, а ты скажешь, что это невозможно.
Эндрю отправляет кусок сыра в рот.
— Дети? — спрашивает он удивленно. — Кажется, ты говорила о ребенке. Только об одном ребенке.
— Не в этом дело. Ты меня понял.
Он глотает сыр и запивает пивом.
— Если у нас будет ребенок, полагаю, ты захочешь все праздники проводить вместе с ним. Это нормально.
Во рту появляется неприятная горечь. У меня нет желания слышать ответ на следующий вопрос, но тем не менее я его задам:
— А ты? Ты хочешь проводить время с семьей?
— Господи. — Эндрю ставит бутылку на гранитную столешницу. Как и его раздражение, пена взмывает вверх. — Как же я от всего устал! Тебе не достаточно того, что я согласен иметь ребенка? Нет? Хочешь сделать из меня Клифа Хакстебла?
[8]
— Тычет мне в грудь пальцем. — Это была твоя идея, Брет. Твоя и твоей сумасшедшей мамаши.
Одеревеневшими пальцами касаюсь дрожащего подбородка.
— И это совсем не то, чего хочешь ты. Верно, Эндрю?
Он вертит в руках бутылку пива, не спуская с нее глаз.
— Мы можем поговорить в другой раз? У меня был чертовски сложный день.
Киваю, понимая, что этот «другой раз» будет очень скоро. Мы оба оказались слишком самоуверенны в наших надеждах, что каждый готов разделить мечту друг друга.
Я намеренно назначила занятия с Питером на пятницу, зная, что с ним мои мысли будут очень далеки от личных проблем. Его мать провожает меня на кухню, где за столом уже ждет Питер. Сегодня он так же груб и немногословен, хотя согласился покинуть комнату без баталий. Однако Амбер сегодня в прекрасном настроении. Она устраивается в гостиной, и наш урок сопровождается сигаретным зловонием и звуками шоу Мори Повича.
Достаю из сумки учебник алгебры.
— Сегодня займемся математикой, Питер. Многие шестиклассники не изучают алгебру, так что можешь гордиться такой честью. — Открываю параграф о сложных многочленах. — Посмотрим. Миссис Кифер велела нам сегодня разобрать эту тему. Посмотри на задачу под номером один. Сможешь разобраться?
Питер углубляется в чтение, чешет голову и хмурится.
— Сложно. — Отодвигает учебник. — Лучше вы.
Я понимаю, что это всего лишь уловка. Миссис Кифер уверяла, что Питер должен с легкостью справиться с этим заданием, но все же я лезу в сумку за ручкой и блокнотом.
— Давно мне не приходилось решать задачи со сложными многочленами. — Я принимаю его игру, попутно ругая себя за то, что не удосужилась заранее изучить этот материал.
Через некоторое время, найдя, наконец, в сумке калькулятор, я углубляюсь в подсчеты, царапаю цифры на листке, стираю и считаю опять. Питер наблюдает за мной с самодовольной ухмылкой на лице.
Через добрых пять минут решение написано и ответ найден. С чувством выполненного долга я убираю со лба прядь волос и смотрю на своего ученика с победной улыбкой.
— Вот ответ: 3у дробь 8х в минус четвертой степени. — Кладу перед ним блокнот. — Давай объясню решение.
Питер изучает написанное мной с надменным видом профессора математики.
— А преобразовать?
У меня вытягивается лицо.
— Преобразовать… а что… Ты хочешь сказать…
Питер вздыхает и закатывает глаза.
— Когда вы получаете частное от многочленов, отрицательные числа должны быть преобразованы. Отрицательный числитель становится положительным знаменателем. Вы ведь это знаете, верно? Правильный ответ: 3у дробь 8х в восьмой степени.
Кладу локти на стол и начинаю массировать виски.
— Да, конечно. Ты абсолютно прав. Молодец, Питер.
Поднимаю на него глаза.
— Тупая ука, — бормочет он, глядя прямо на меня.
«Тупая сука» — вот что он хотел сказать.
Отъезжаю от старого белого дома и останавливаюсь через несколько кварталов напротив спортивной площадки. Достаю из сумки мобильный телефон и набираю номер.
— Здравствуйте, доктор Гарретт. Это Брет.
— Привет, только что думал о вас. Как прошел день?
Откидываюсь на подголовник.
— Проиграла в соревновании «Умнее ли ты восьмиклассника».
— Кажется, вы работаете с шестиклассниками, — напоминает он со смехом. — Не будьте так самоуверенны.
