Тогда она назвала меня по имени. Я подняла голову и увидела в ее глазах слезы, но все равно отказывалась понимать.
— Мы все? — спросила я с искренней надеждой.
— Нет же! — Она рассмеялась сквозь слезы.
Мы молча стояли и смотрели друг на друга.
— Пожалуйста, скажи, что это неправда.
— Извини, Бретель, но это правда.
В тот день закончилась моя жизнь. По крайней мере, я так считала. Девочка, которая читала мои мысли, заставляла думать, смеялась над моими глуповатыми шутками, вдруг уезжает. Мэдисон казался мне тогда таким же далеким, как Узбекистан. Пять недель спустя я стояла на крыльце дома и махала вслед уезжающему фургону. Первый год мы переписывались с Кэрри, как верные любовники. Однажды она приехала в гости на выходные, и после этого мы больше не разговаривали. До сих пор не могу себе простить. Никого из друзей, которые появились потом в моей жизни, я не любила так, как Кэрри Ньюсом.
Ее письмо смотрит на меня, как голодный щенок, вертящийся у стола. Неужели она забыла, как я обошлась с ней в тот день? Закрываю лицо руками, но через несколько минут поднимаю голову и начинаю быстро печатать.
«Я тоже скучала по тебе, Кербер. Прости меня. Буду рада увидеться 15 ноября». Нажимаю «Ввод» и пишу в строке поиска имя Джонни Маннса.
Глава 9
Мы с Брэдом сидим друг напротив друга в кожаных креслах. Я пью чай, а он глотает воду прямо из бутылки и рассказывает мне о своей поездке. Чувствую аромат его одеколона, а приглядевшись, замечаю пирсинг в ухе.
— Сан-Франциско — потрясающий город, — говорит Брэд. — Бывала там?
— Дважды. Один из моих любимейших городов. — Прячу лицо, делая очередной глоток, и спрашиваю: — Ты ездил по делам или отдыхать?
— Отдыхать. Моя девушка Дженна переехала туда прошлым летом. Нашла работу в «Сан-Франциско кроникл».
Отлично. У нас обоих серьезные отношения, значит, сексуальное влечение не будет нас отвлекать. Тогда почему у меня едва не остановилось сердце?
— Здорово! — говорю я, старательно изображая восторг.
— Здорово. Для нее. Она счастлива, но это плохо влияет на наши отношения.
— Могу себе представить. Быть в двух тысячах миль от любимой непросто, не говоря уже о трех часах разницы во времени.
Брэд качает головой:
— И одиннадцати в годах.
Быстро произвожу расчеты и понимаю, что Дженне лет тридцать.
— Одиннадцать лет не так уж много.
— Именно в этом я и пытаюсь ее убедить. Но она зациклилась. — Брэд идет к столу и показывает мне фотографию женщины с мальчиком — ту, которую я определила как сестру с племянником. — Это Дженна, — объявляет Брэд. — А это ее сын Нейт. Поступил в университет в Нью-Йорке.
Не могу отвести взгляд от женщины с застенчивой улыбкой и яркими голубыми глазами.
— Очень красивая.
— Да, очень. — Он улыбается портрету, а я сжимаюсь от зависти. Интересно, каково это, когда тебя обожают?
Расправляю плечи и придаю лицу официальное выражение.
— У меня есть новости.
Брэд вскидывает голову:
— У вас с Эндрю будет ребенок? Или вы покупаете лошадь?
— Нет. Но я была на могиле Чарльза Боулингера. В последний раз.
Он приподнимает бровь:
— Ты так быстро с ним помирилась?
Качаю головой:
— Чарльз Боулингер мне не отец, и я хочу попросить тебя найти моего настоящего отца. — Рассказываю о мамином блокноте и мужчине, в которого она влюбилась летом за год до моего рождения. — Последняя запись сделана двадцать девятого августа, в день, когда Чарльз узнал о романе, и Джонни уехал из города. Мама была убита горем. Она хотела уйти от Чарльза, но Джонни заставил ее остаться. Он любил маму, но мечтал стать музыкантом, поэтому не хотел обзаводиться семьей. Знала мама, что беременна, или нет, так и останется для меня тайной. Но срок был уже два месяца. Это был ребенок Джонни. — Замечаю, что Брэд хмурится. — Поверь мне, Брэд. Мы с Чарльзом даже не похожи. Мы чужие люди. Я не сомневаюсь, что мой отец Джонни Маннс.
Брэд тяжело вздыхает:
— Ответственный шаг. Ты к нему готова?
Я тоже вздыхаю:
— Мне больно. Я чувствую злость и обиду. Почему мама ничего мне не рассказала, даже когда умер Чарльз? Она ведь знала, как мне нужен отец. Но еще я чувствую облегчение. Этот факт многое объясняет. Наконец я смогла понять, почему отец никогда меня не любил. Не потому, что я была плохой, как всегда считала, а просто потому, что не его дочь. — Сглатываю ком в горле и подношу руку к губам. — В моей душе столько лет жила злость на него, а сейчас, когда я знаю правду, эта злость рассеивается.
— Это важно. Но я думаю о том, что где-то в этом мире живет твой отец.
— Да, страшновато. Не представляю, как его найти. — Закусываю губу. — И еще я не представляю, как он отреагирует, когда увидит на пороге меня.
Брэд сжимает мою руку и заглядывает в глаза:
— Он полюбит тебя.
Мое глупое сердце трепещет. Осторожно убираю руку и кладу на колено.
— Ты мог бы мне помочь в поисках?
— Еще спрашиваешь. — Брэд встает с места и походит к компьютеру. — Давай-ка начнем с Гугла.
— Да что ты! — восклицаю я с иронией. — С Гугла? Какой сообразительный! Молодец!
Он поворачивается ко мне, и улыбка сползает с лица, но лучики у глаз остаются.
— Самая умная?
От души заливаюсь смехом.
— Полагаешь, я до этого не додумалась? Ну что же вы, мистер Мидар.
Брэд опускается в кресло и закидывает ногу на ногу.
— Ну и что ты нашла?
— Сначала я решила, что мне улыбнулась удача, когда нашла группу Джонни Манна. Но он родился в 1918 году.
— Да, получается, в 1977-м он был уже немолод. Кроме того, того парня звали Маннс, а не Манн, верно?
— Так было написано в мамином блокноте. Но я использовала все возможные варианты: Манн, Джон, Джонни и Джонатан. Проблема в том, что появляется более десяти миллионов ссылок. Для того чтобы его найти, придется сузить поиск.
— Что еще ты о нем знаешь? Он из Чикаго?
— Из Северной Дакоты. Судя по маминым описаниям, они были ровесниками, впрочем, я не вполне уверена. Джонни снимал квартиру этажом выше, тогда мы жили на Босворт-авеню, в Роджерс-Парк. Он был музыкантом и работал в баре «Джастинс» на той же улице.
Брэд поднимает указательный палец:
— Вот! Туда мы и отправимся — в «Джастинс». Поспрашиваем, может, его кто-то помнит.
Мои глаза становятся круглыми от удивления.
