– А что кроется за вашим скромным «почти»?
– Я допускаю, что кражу мог совершить и Лыков. И
сваливать теперь все на Галактионова. А почему нет? Стало быть, будем мы с
вами, Мишенька, тянуть ниточки от трех украденных уголовных дел и к Лыкову, и к
Галактионову. Какая-нибудь из них да дотянется. И еще, Миша, поезжайте к
Шитовой. С ней разговаривал Лепешкин, так что вам придется трудно, надо будет
исправлять положение. Но вы уж постарайтесь.
3
Надежда Шитова приняла Мишу Доценко сначала холодно.
– Надежда Андреевна, – мягко говорил он, – я
понимаю ваше горе, и мне очень неловко терзать вас разговорами и
воспоминаниями, когда вы переживаете такую трагедию.
– Разве? – сухо отвечала она. – По-моему, мне
вовсе не пристало убиваться по Саше, я на это и права-то не имею.
– Почему вы так говорите? Это жестоко.
– Вот именно. Однако именно это мне в популярной форме
разъяснил ваш коллега Игорь Евгеньевич Лепешкин. По его словам, я поощряю
супружескую измену, в то время как сама не могу решить собственные семейные
проблемы и окончательно разобраться в своих отношениях с мужем. Он, видимо,
полагает, что штамп в паспорте ко многому обязывает, даже если супружеские
отношения давно прекращены и люди живут раздельно.
– Игорь Евгеньевич не хотел вас обидеть.
– Ничего подобного, – резко ответила
Шитова. – Он специально подбирал слова, чтобы ударить побольнее. Это было
очень заметно.
– Надежда Андреевна, прошу вас, пожалуйста, давайте
вернемся к разговору об Александре Владимировиче. Можно как угодно относиться к
Игорю Евгеньевичу, но нужно отдать ему должное: он делает все возможное и даже
невозможное, чтобы раскрыть преступление и найти убийцу вашего друга. У него
сложный характер, я не спорю, иногда он бывает излишне прямолинеен, но он
настоящий профессионал. Если вам так неприятно его общество, то могу вам
обещать, что постараюсь избавить вас от бесед с ним. Договорились?
– Хорошо, – хмуро кивнула Шитова. –
Спрашивайте.
Она была красивой яркой брюнеткой двадцати восьми лет и жила
в хорошей двухкомнатной квартире. Но сейчас перед Мишей Доценко сидела бледная,
измученная женщина, еще не вполне оправившаяся после операции. Для нее было
огромным ударом, когда к ней в больницу через несколько дней после операции
явились работники милиции и стали спрашивать, не знает ли она, где можно искать
Галактионова. Узнав, что у него были ключи от ее квартиры, попросили отдать им
ее собственные ключи, а через день вернули их и сообщили, что Галактионов
найден мертвым у нее дома. Ей было очень страшно возвращаться домой после
больницы, повсюду в квартире она видела следы пребывания посторонних, а в
большой комнате – обведенный мелом контур мертвого тела, который криминалисты
не удосужились стереть после того, как сделали все фотографии. Надежда боялась
находиться в квартире одна, особенно ночью, мысль о том, что мертвый Саша
пролежал здесь несколько дней, не давала ей покоя.
Послеоперационный шов заживал плохо, болел, ей было трудно
ходить, но она все-таки поехала в прокуратуру, когда ее вызвал Лепешкин, не
стала отговариваться болезнью. От следователя она ушла оскорбленная, глотая
слезы и унося в душе ненависть ко всей правоохранительной системе. Почти три
недели ее никто не беспокоил, и вот теперь явился этот симпатичный черноглазый
мальчик, который сумел-таки растопить лед и разговорить ее.
– Вы были знакомы с Александром Владимировичем…
– Почти год, – подсказала она.
– Меня интересуют люди, с которыми он вас знакомил или
которых вы просто видели с ним, даже если он вас не знакомил. Особенно в
последние недели перед гибелью.
– Вы странно ставите вопрос, – заметила Шитова,
плотнее запахивая теплый халат. Плохо заживающий шов не давал ей носить
облегающие брюки и узкие юбки, к которым она привыкла.
– Почему странно?
– Лепешкин спрашивал меня только о тех, кого я знаю.
Когда я пыталась обрисовать ему людей, с которыми Саша меня не знакомил,
следователь меня прерывал и говорил, что мои домыслы его не интересуют.
«Черт возьми, ну надо же было так напортить, – с
досадой подумал Михаил. – Неужели эмоции иногда настолько берут верх, что
можно забыть не только элементарные приличия, но и интересы следствия?»
– На том этапе следствия действительно важнее было
выявить людей, имена и фамилии которых вы знаете, – принялся он
выгораживать следователя, – чтобы проверить в первую очередь их. Теперь
пришло время заняться теми, кого еще нужно устанавливать и искать. Я очень
рассчитываю на вашу помощь, Надежда Андреевна. Вы были самым близким человеком
для Галактионова, и если у него и были знакомства, которые он предпочитал
скрывать, то вам он скорее всего доверился бы.
Шитова заметно смягчилась. Миша ясно дал ей понять, что
признает ее право считаться «неофициальной женой», и это было так не похоже на
то, что ей говорил Лепешкин. Если бы ее сейчас спросили, любила ли она
Галактионова, она, конечно, ответила бы утвердительно. Каждый понимает и
чувствует любовь по-своему, считала она, и для нее любовь означала легкое и
радостное существование рядом с мужчиной, который может и хочет потакать ее
прихотям, будь то поездка на престижный курорт или очередная новая тряпка,
поход на премьеру модного фильма или ремонт в квартире с какими-нибудь
невероятными отделочными работами.
Она знала не так уж много приятелей Саши. Некоторые из них
регулярно появлялись в ее квартире по приглашению самого Галактионова, с
некоторыми они встречались в ресторанах на банкетах или скромных деловых
ужинах, а некоторые существовали для оказания услуг: приносили продукты,
организовывали ремонт, помогали с автосервисом, ездили в кассы аэропорта за
билетами. Он действительно не делал секрета из своих отношений с этими людьми,
разница была только в том, что одних он представлял ей, называя имя, фамилию и
даже должность, других называл своими старинными приятелями и обращался к ним
по имени, а для третьих у него существовали клички или простецкое «ты». И
только однажды…
…Это произошло примерно за неделю до его смерти, как раз в
тот день, когда она попала в больницу. На работе у нее началось сильное
кровотечение, она отпросилась и примчалась домой около трех часов дня. Войдя в
квартиру, сразу поняла, что пришел Саша, и не один. Рядом с его курткой висело
чье-то пальто. Не успела она раздеться, как Галактионов вышел в прихожую,
плотно притворив за собой дверь в комнату.
– Ты чего так рано? – спросил он, и голос у него
был почему-то недовольный.
– Плохо себя чувствую, отпросилась пораньше. А кто у
тебя?
– Ты не знаешь, – неопределенно ответил он. –
У нас серьезный разговор, ты к нам не заходи и не мешай.
Такое было впервые, и Шитову это задело, но виду она не
подала, тем более что внезапное кровотечение беспокоило ее гораздо больше.
