– Я все время смотрю одну запись, и она мне почему-то не
нравится. Я не могу понять, в чем дело. Но я смотрела ее уже столько раз, что у
меня глаз «замылился». Нужен свежий взгляд.
– Например, мой?
– Например, твой. Поможешь?
– Куда ж я денусь, – шутливо вздохнул он. – Тебе
отказывать опасно, к тебе в дом каждый вечер уголовник приходит, нажалуешься
еще на меня.
– Леша! – с упреком сказала она. – Никакой он не
уголовник. Это все в прошлом. Бокр очень симпатичный человек.
– Ага, ужасно симпатичный, – подтвердил Леша. –
Маленький такой, страшненький, нос кривой, глазки закатывает и при этом еще
повизгивает. Ричард Гир пополам с Полом Ньюменом. Ну и кое-что от Фернанделя.
Кстати, что-то он сегодня не приходил. Прогуливает?
– Он придет в одиннадцать, а сейчас еще только без десяти
десять.
– В одиннадцать? А почему не в час ночи? Не в два? Пусть бы
он оставался у нас ночевать, раз уж он такой симпатичный человек.
– Перестань, пожалуйста, – ответила Настя, с трудом
сдерживая злость. – У моей работы есть свои издержки, и я буду тебе
чрезвычайно признательна, если ты сумеешь с ними мириться.
Леша всегда легко уступал, если вопрос не казался ему
принципиальным. Это его качество было весьма ценным, если учесть нелегкий
характер его подруги Анастасии Каменской.
– Просто он мне не нравится, вот и все. Может мне кто-то не
нравиться, или я обязан любить всех подряд? Меня прямо бесит, когда вы с ним
хохочете как ненормальные. Со мной ты никогда не бываешь такой веселой.
«Я идиотка, – со злостью подумала Настя. – Он же
ревнует, а я ему мораль читаю. Господи, ну почему же я не умею быть деликатной,
почему все время обижаю людей? Определенно, во мне есть какой-то моральный
дефект».
– Зато с тобой я бываю любящей. Ну, Лешик, ну не дуйся,
пойдем лучше в комнату посмотрим запись.
Они уселись рядышком на диван и стали всматриваться в экран
телевизора. Для чистоты эксперимента Настя попросила Лешу просмотреть несколько
эпизодов подряд, до сцены в Конькове и после нее.
– Ну что? Тебе не кажется, что в коньковском куске есть
что-то такое, что отличает его от всех других?
– Нет, – Леша пожал плечами. – Я ничего такого не
заметил.
– Фокус не получился, – огорченно констатировала
она. – А я так надеялась на твои глаза…
Она вытащила из пачки сигарету и щелкнула зажигалкой. Искра
вылетела, но пламени не было. Она нетерпеливо щелкнула еще несколько раз, но
все безрезультатно – закончился газ.
– Лешенька, будь добр, у меня в сумке должна быть еще одна
зажигалка, – пробормотала она, сжимая губами сигарету и не отрывая глаз от
экрана, на котором застыло изображение Игоря Ерохина возле метро «Коньково».
Леша покорно поднялся, вышел в прихожую и вернулся с
зажигалкой. Раздался мягкий щелчок, Лешина рука поднесла огонь к кончику
сигареты…
И в эту секунду Настя поняла, почему ей так не нравится
застывший на экране кадр.
5
Бокр появился ровно в одиннадцать, еще раз подтвердив
отмеченную Настей приверженность людей Эдуарда Петровича Денисова
пунктуальности и точности. Он молча выслушал сбивчивые объяснения Насти,
которая до сих пор не могла справиться с волнением.
– Посмотрите на этого человека, – она ткнула пальцем в
лицо мужчины на экране. – Я вижу его уже второй раз. Вряд ли это
совпадение, потому что оба раза он появляется там, где Ерохин.
– А когда был первый раз? Вы мне об этом не рассказывали.
– Это было еще до того, как вы приехали. В тот день, когда
Даша пожаловалась мне, что за ней следят. Я решила повнимательнее присмотреться
к ее наблюдателю, вышла из магазина и остановилась неподалеку. Я никак не могла
найти в сумке зажигалку, и стоящий рядом мужчина помог мне прикурить. Это он и
был. Понимаете, Бокр, он не проходил мимо, он именно стоял, причем там же, где
и я, то есть как раз в том месте, откуда хорошо виден Ерохин.
– Получается, что этот тип за ним следит? Или вы думаете,
что он его охраняет?
– Ой, Бокр, – она схватилась за голову, – я уже
вообще не знаю, что думать. Какая-то тотальная слежка всех за всеми. Но этот
тип не охранник, иначе вы бы его засекли. Они ведь нигде ни разу не появились
вместе, я имею в виду – в одной компании. Они ни разу не разговаривали. И
потом, я точно помню, он еще немного постоял рядом со мной и ушел, а Ерохин
торчал на Тверской после этого почти час. Не мог же охранник просто так взять и
бросить свой пост.
– Значит, будем считать, что за нашим Игорьком наблюдает
кто-то еще, кроме нас с вами. Любопытная получается эпидерсия. Просто
пердимонокль какой-то! Указания будут?
– Обязательно. Этого человека нужно найти. Я не знаю как, но
найти нужно.
– Да это ерунда, Анастасия Павловна, – махнул рукой
Бокр, – если он таскается за Ерохиным, мы его отловим.
– А если нет? Может быть, он уже выполнил свою задачу и
больше возле Ерохина появляться не собирается.
– Тьфу на вас, накаркаете, – Бокр визгливо
рассмеялся. – Могу вам гарантировать, что если он появится, то вы будете
иметь о нем информацию через сутки. А если не появится, то мы найдем его в
течение недели.
– Как вы сможете это сделать? Это же нереально, Бокр.
– Анастасия Павловна, я такого слова не знаю. Я знаю слово
«трудно», я знаю слово «долго». А таких слов, как «нереально» и «безнадежно»,
для меня просто нет. Я их в детстве выучить забыл.
На какую-то долю секунды Насте показалось, что ей отказывает
зрение. Она видела перед собой умного сильного мужчину, уверенного в себе,
трезво оценивающего свои возможности, с твердым прямым взглядом, обязательного
и надежного. И этот мужчина был чертовски привлекателен!
Она растерянно моргнула, и в комнате снова оказался
маленький смешной Бокр в промокшем насквозь длинном сером пальто и в
канареечно-желтых носочках. «Золотой мальчик» Эда Бургундского.
6
Конечно, они нашли его. Пусть не в течение суток, но меньше
чем за неделю, потому что на четвертый день этот человек снова появился
невдалеке от того места, где в данный момент находился Игорь Ерохин. Бокр сам
занялся им.
Он проехал следом за ним чуть ли не пол-Москвы, хорошо еще,
что объект ездил не на машине, а на метро. Бокр считал, что ему необыкновенно
повезло, потому что умел извлекать много полезной информации из наблюдений за
тем, как человек ездит в общественном транспорте. Старается ли он сесть при
первой же возможности, или предпочитает ехать стоя, даже если есть свободные
«сидячие» места; читает ли, или думает о чем-то своем, или просто подремывает;
пропускает ли женщин и стариков, или ломится сквозь толпу, распихивая
окружающих локтями; стоит ли спокойно на эскалаторе, или идет по ступенькам,
особенно при движении наверх; пытается ли сесть в тот вагон, из которого ему
потом будет удобнее выходить, или входит в первый попавшийся; готовит ли жетон
для турникета заранее, или останавливается в самом неподходящем месте, возле
контролера, и начинает судорожно рыться в карманах или кошельке, мешая
спотыкающимся об него пассажирам; подает ли милостыню бесчисленным нищим в
переходах; останавливается ли возле торговцев газетами и сладостями – эти и
множество других примет позволяли Бокру составлять психологический портрет человека.
