Чуть дальше по коридору находилась дверь без опознавательных знаков. Нина открыла ее, и мы вошли в неярко освещенную комнату с большим односторонним зеркалом справа. У дальней стены стоял Рейдел. Они с Ниной начали о чем-то тихо совещаться.
Я внимательнее посмотрел на женщину, которой предстояло стать главной подозреваемой в деле о двойном убийстве. Она сидела за столом из металла и клееной фанеры, все так же опустив голову, и мне вдруг показалось, будто, глядя на исцарапанную поверхность стола, она постигает заключенный в нем смысл. Этот стол нес ей дурные вести. Само его присутствие говорило о том, что ты находишься там, где тебе никогда не хотелось бы оказаться. Даже в самом захудалом ресторане стол был бы накрыт клетчатой скатертью.
Несколько мгновений спустя она подняла взгляд. Первым, что бросалось в глаза, были ее волосы — длинные и волнистые. Цвет их казался необычным — естественно-рыжий, но с темным оттенком, больше напоминающим не огонь, а поток венозной крови. Чуть бледное, но приятное лицо, стройная фигура. Она была одета в строгий темный деловой костюм и вела себя сдержанно и спокойно, словно ее привлекали к ответственности за какое-то мошенничество в деловой сфере, а вовсе не за то, что я видел на пустоши прошлой ночью.
С другой стороны, как я уже говорил Хейзел, никогда не знаешь, чего можно ожидать от женщин.
— Адвоката нет? — спросил я.
Рейдел пожал плечами.
— Она говорит, что он ей не нужен.
— Не слишком-то она похожа на постоянную посетительницу баров.
— Да, — кивнула Нина. — И Марк Крегер говорит, что очень редко видел, чтобы она пила. Самое большее — два маленьких стаканчика за вечер, да и то второй не до конца.
— Старый трюк алкоголиков, — вмешался Рейдел. — На публике держатся, а когда приходят домой — вытаскивают бутылку из ящика с грязным бельем.
— Кто такой этот Крегер?
— Парень, вместе с которым они нашли тело в Рейнорс-вуд.
— Он здесь?
Рейдел покачал головой.
— Значит, вы вполне уверены, что это сделала именно она, — сказал я. — И у нее не было сообщников? Которые могли бы помочь ей перетащить два тяжелых мужских тела на немалое расстояние?
— Это преступления из тех, которые совершаются одиночками, — ответил он. — Впрочем, спасибо за ваше мнение.
— У этой женщины самые ярко-рыжие волосы из всех, которые я видел, — заметил я. — Почти красные. Порой даже создается впечатление, будто у нее серьезная рана головы. Вам не кажется, что она могла бы приложить некоторые усилия к тому, чтобы смягчить столь бросающуюся в глаза черту?
— Нет, если убийство Уидмара было совершено в состоянии аффекта.
— Но ведь это не так. Анализ крови показывает наличие следов снотворного. Так что ни о каком минутном порыве не может быть и речи. И если труп в лесу, с которого срезано почти все мясо, — тоже дело ее рук, то свои предположения можете выкинуть подальше. К тому же его убили раньше Уидмара, не так ли?
— Кстати, — рассеянно сказал Рейдел, — кто вас уполномочил здесь присутствовать?
— Я, — ответила Нина.
— Посмотрим, как к этому отнесется Монро.
Нина отвернулась. Даже при слабом освещении было заметно, что вид у нее усталый и несчастный. Что-то явно было не так.
Монро появился двадцать минут спустя, жизнерадостный и готовый выступать перед телекамерами. Нина убедила его подождать, пока Диане Лоутон предъявят для опознания подозреваемую, и настояла на том, чтобы при этом не присутствовала пресса.
Лоутон пришлось ждать сорок минут, пока они обсуждали собранных в качестве понятых женщин. Лишь одна могла похвастаться по-настоящему рыжими волосами — крупная дама, которую я уже видел. Еще у двоих волосы были разных оттенков каштанового цвета, у остальных просто темно-коричневые — и ни у кого они не выглядели столь волнистыми, как у Джулии Гуликс. Нина стояла на своем. Компромисс был достигнут после того, как женщин попросили завязать волосы сзади.
— Можно подумать, что агент Бейнэм изо всех сил защищает свою клиентку, — сказал Рейдел, уже начавший по-настоящему злиться. — Я полагал, что наша задача — установить виновного. Или я чего-то не понимаю?
Монро вошел в комнату для допросов и посоветовал Гуликс, чтобы та прибегла к помощи адвоката. Она снова отказалась. Он объяснил, что это ее право, что подобное требование не является признанием вины и что без юридической помощи ее положение может намного осложниться. Она покачала головой, и я впервые услышал через интерком ее голос:
— Я не сделала ничего плохого. И я ведь даже не арестована, верно?
Монро вернулся в соседнее помещение.
— Начинаем, — сказал он. — В любом случае, возможность ей давали.
В комнату ввели еще пять женщин и выстроили в ряд. Гуликс оказалась второй слева. Стекло закрыли непрозрачным экраном.
Затем в смотровую пригласили Диану Лоутон. Монро объяснил ей ее роль и напомнил, что вовсе не обязательно кого-то выбрать. Но если она действительно решит сделать выбор, то должна быть в нем уверена. Она кивнула.
Рейдел наклонился и поднял экран.
Они сделали все, что могли. Освещение в комнате было приглушено, чтобы цвет волос женщин выделялся не слишком явно. К тому же из-за завязанных сзади волос большее внимание привлекали именно черты лица. Я точно знал, где стоит Гуликс, и все же мне потребовалось несколько мгновений, чтобы снова выделить ее из других.
Лоутон медленно повернула голову, обводя взглядом женщин слева направо и на несколько секунд останавливаясь на каждом лице. Потом посмотрела еще раз, справа налево.
Монро внимательно наблюдал за ней.
— Вы можете кого-то выбрать?
— Да, — ответила она.
— Насколько вы уверены?
— На сто процентов. Все-таки в среду я видела ее не в первый раз.
— Речь идет не просто о том, видели ли вы кого-то из них в «Мэйфлауэре», — твердо сказала Нина. — Ни в тот вечер, ни в какой-либо другой. Речь идет конкретно о том, кого вы видели с Лоренсом Уидмаром в прошлую среду и с кем, по-вашему, он ушел из бара.
— Я знаю, — ответила Лоутон. — Это она. Номер два.
Монро кивнул. Рейдел улыбнулся до ушей. Нина уставилась в пол.
Лоутон увели в другую комнату, чтобы подписать протокол. Полицейских из Оуэнсвилла попросили найти Марка Крегера и доставить его сюда для дальнейшего допроса по поводу его последнего свидания с Гуликс. Монро уехал за ордером на обыск квартиры и автомобиля Гуликс. Двоих местных полицейских отправили в «Мэйфлауэр», чтобы найти еще свидетелей, присутствовавших там в среду вечером.
Всем было приказано хранить полное молчание, и пока что это требование выполнялось. Однако вряд ли это могло продлиться долго — как только дело станет достоянием прессы, любые улики и доказательства потеряют всякий смысл. Похоже, в наше время журналисты и сидящая перед телевизорами публика считают себя самыми подкованными в юридических вопросах. Я наблюдал через стекло, как Джулию Гуликс арестовывают по подозрению в убийстве Лоренса Уидмара. Ей вновь предложили связаться с адвокатом, и она в очередной раз отказалась. Единственное, чего она потребовала, — стакан воды.
