Я рассказал Нине об электронном письме от некоего Карла Унгера, заявлявшего, что он был знаком с Бобби и что ему нужно срочно со мной поговорить. Нина ненадолго задумалась.
— Позвони ему, — посоветовала она.
Я кивнул, и некоторое время мы сидели молча.
— Я кое-что проверила, — наконец сказала Нина. — За последние десять лет в этом округе не было ни одного убийства. Ни одного. А теперь — два трупа за неделю, рядом с одним и тем же маленьким городком.
— Похоже, они перешли дорогу кому-то очень серьезному.
— Угу.
Мы продолжали сидеть, допивая стынущий кофе, а за окнами постепенно становилось все светлее.
Глава 11
Тем временем человек, у которого уже не оставалось больше сомнений, что он направляется именно туда, куда нужно, все еще находился в пути.
Накануне вечером Джим Уэстлейк добрался до Питерсберга, места, которое было указано в инструкциях, полученных им в Ки-Уэсте. Поставив машину на автостоянке возле супермаркета «Пабликс» на окраине города, он вышел и прогуливался вокруг ровно до пяти часов. Затем нажал на телефоне кнопку с цифрой «1», запрограммированную на вызов определенного номера. Кому принадлежит этот номер, он не знал. Будь он моложе и технически грамотнее или сумей он найти такого и заплатить ему, возможно, он смог бы это выяснить. Впрочем, не вполне ясно, чем это могло бы помочь, так что он по этому поводу не особо беспокоился.
После третьего сигнала на звонок ответили.
— Это я, — сказал Джим. — Я на месте.
— Хорошо, хорошо, — ответил голос, похожий на голос старшего из двоих, которые приходили к нему в Ки-Уэсте.
Прозорливец. Ну конечно. Всегда он, и только он.
— И что теперь? Дашь мне адрес?
— Тебе придется найти его самому.
Джим мрачно усмехнулся.
— Ты бывал в Питерсберге? Это, конечно, не Нью-Йорк, но и не деревня. Если хочешь, чтобы все прошло как надо, говори по делу, а не болтай чушь.
— Ну что ж, — сказал голос. — Я слегка ввел тебя в заблуждение. Тебе придется еще немного проехать.
— И куда же?
Не колеблясь, голос в телефоне назвал другой город. Джим молчал.
— Джеймс, ты там?
— Да, — ответил Джим. — И пошел ты к черту.
— Примерно это я и ожидал услышать. Вот почему ты торчишь там, где сейчас, а не там, где ты должен быть.
Джим посмотрел на свою левую руку. Она слегка дрожала, и он сжал ее в кулак.
— Туда я не поеду, — сказал он.
— Поедешь, — ответил голос. — Тебе придется, и не только потому, что я так велел. Я знал, что если скажу тебе правду там, в Ки-Уэсте, то ты откажешься. И это было бы ошибкой, поскольку если ты этого не сделаешь — тебе конец. Когда-то ты оставил после себя след, и как оказалось, его не так давно обнаружили. Тебе придется исправить свой промах, и пока ты будешь там, заодно поработаешь и на нас. Это очень важная работа, лично для меня, и ты просто обязан с ней справиться.
Джим бросил взгляд на другую сторону парковки. Супермаркет сверкал в лучах солнца. В двери входили и выходили целые семьи, толкая перед собой пустые или полные тележки. Добытчики еды. Охотники торговых рядов, собиратели низкокалорийной пищи в вакуумных упаковках.
— Ладно, — сказал он. — Но сейчас я хотел бы услышать от тебя правду.
— Жди там, где находишься, — ответил голос. — Дальнейшую информацию получишь позже. А потом — делай, что скажут. Это очень важно для меня, для нас, но ставка в этой игре — твоя жизнь, а не моя.
Телефон замолчал.
Джим несколько минут стоял возле фургона, пока не услышал раздавшийся из телефона странный звук. После короткой паузы звук повторился. Надпись предлагала нажать определенную кнопку, что он и сделал.
На экране появилось изображение женского лица. Нажав по запросу другую кнопку, он увидел еще одну маленькую фотографию другой женщины. Под каждой фотографией шел текст, один и тот же: «Убей их».
Затерянный во времени. Затерянный в числах. Затерянный в происходящем.
Джима вновь привел в себя громкий рев. Он понял, что неизвестно сколько времени простоял, прислонившись к фургону. Просто стоял посреди парковки, ничего не соображая и тупо глядя на мобильный телефон.
— Он меня стукнул, мама, он меня стукнул!
Джим повернул голову. Напротив возле багажника спортивного автомобиля стояли два маленьких мальчика лет семи, но уже довольно крепкие. Багажник был широко распахнут, словно пасть, полная пакетов с ярко раскрашенными упаковками, похожими на еду, которой вполне хватило бы небольшой африканской стране на целый месяц. Мальчишек оставили возле машины, пока их мать катила тележку обратно к находившейся в полусотне ярдов стойке.
Глупо. Действительно глупо.
Мальчик, которого ударили, отчаянно ревел, покраснев от натуги. Второй сосредоточенно наблюдал за ним, словно оценивая результат. Ты бьешь — он плачет. Как интересно.
Снова садясь в кабину фургона и включая двигатель, Джим подумал, что, с точки зрения постороннего, поведение ударившего кажется куда менее раздражающим, чем поведение пострадавшего, который продолжал реветь: «Он меня стукнул, он меня стукнул». Да, конечно, первый мальчик — та еще сволочь, и да, он первым начал, и да, бить других плохо. Но почему-то именно к орущему мальчишке хочется подойти и самому как следует его стукнуть. Хочется наказать его за лицемерие, за то, что он пытается воспользоваться собственной слабостью, чтобы привлечь чужую силу. Главное его желание — чтобы пришел кто-то взрослый и надавал тумаков тому, кто его ударил. Он хочет, чтобы кто-то другой совершил насилие, не совершая его при этом сам, чтобы получить преимущество, не неся никакой ответственности за свои действия. Такой ребенок — из тех, кто, став взрослым, готов засудить соседа за то, что споткнулся у него на дорожке, после того как весь вечер ел хотдоги и пил пиво этого соседа.
Джим опустил стекло. Мать мальчишек была все еще в сорока ярдах от него, возвращаясь назад.
— Эй, парень, — позвал Джим.
Оба повернулись и уставились на него. Джим обратился к плачущему:
— Или ударь его в ответ, или заткнись, черт бы тебя побрал.
Мальчик заморгал, продолжая всхлипывать.
— Понял? Прекрати скулить.
Всхлипывания смолкли. Мальчик быстро кивнул. Лицо его побелело.
— Вот и хорошо. Продолжай в том же духе. Или я вернусь и доберусь до тебя.
Джим закрыл окно и выехал со стоянки, потом из города, а затем — на шоссе.
Он ехал всю ночь, прямо на запад, оставаясь в Виргинии, но держась второстепенных дорог, как только Питерсберг оказался позади. Он ехал к месту своего назначения. Теперь у него действительно не оставалось выбора.
