Далее из материалов следовало, что Виктория Еремина в
понедельник, 25 октября, не вышла на работу. Никого это, однако, всерьез не
обеспокоило: все знали, что Вика любит выпить и частенько ударяется в загулы,
после которых может и на работу не выйти. Когда она не появилась на фирме и на
следующий день, решили позвонить ей домой – не случилось ли чего. К телефону
никто не подошел, из чего был сделан вывод о длительном запое. В среду, 27
октября, на фирму позвонил любовник Ереминой Борис Карташов с вопросом: где
Вика? После того, как обзвонили Викиных подружек и побывали у нее дома (у
Карташова были ключи от ее квартиры), поняли, что дело неладно. Карташов
помчался в милицию, но ему, как водится, ответили, что оснований для паники нет
и надо бы еще денька три подождать: девица молодая, пьющая, семьей не
обременена – наверняка сама объявится. На всякий случай предупредили, что от
него, Карташова, заявление о розыске все равно не примут, нужен запрос с места
работы.
Запрос такой поступил 1 ноября, а через день, 3 ноября, Вика
Еремина была найдена убитой в лесу, в 75 километрах от Москвы по Савеловской
дороге. Если верить заключению эксперта, смерть Ереминой наступила не раньше 30
октября. Иными словами, пока Борис Карташов метался в поисках своей
возлюбленной, на работе пожимали плечами, а милиция старалась отфутболить от
себя заявление о розыске, Виктория еще была жива, и если бы вовремя начали ее
искать, может, успели бы найти до того, как ее убили.
Многих документов в Настином распоряжении не было; все
документы, составленные после возбуждения уголовного дела, находились у
следователя городской прокуратуры Константина Михайловича Ольшанского. В ее же
руках были только копии материалов из розыскного дела, отражавших лишь ту
информацию, которая была получена с момента заявления о розыске и до
обнаружения трупа. Не густо, но и в таком небольшом количестве сведений надо
было тщательно разобраться. В голове у Насти возникали все новые и новые
вопросы.
Почему солидная фирма, которая платит своим сотрудникам
часть зарплаты в долларах и имеет неплохую репутацию в деловых кругах, держит
на работе недисциплинированную и пьющую секретаршу? Не может ли быть, что
означенная секретарша шантажирует руководство фирмы, обеспечивая тем самым себе
необременительную работу и стабильный валютный доход? И не это ли послужило
причиной ее смерти?
Почему любовник погибшей кинулся ее искать только 27 октября,
в среду, хотя, судя по информации, полученной от знакомых Вики, ее никто не
видел и не слышал, начиная с субботы, 23 октября? В пятницу, 22 октября,
Еремина была на работе, это подтверждают все сотрудники фирмы, в 17.00 рабочий
день был официально окончен, и все собрались в небольшом банкетном зале для
дружеского закрепления удачной сделки с иностранными партнерами. После
«банкета» Вика уехала домой, ее повез в своей машине один из фирмачей. Довез он
ее, судя по всему, вполне благополучно, потому что около одиннадцати вечера в
тот же день Вика разговаривала по телефону со своей приятельницей, договорилась
с ней встретиться в воскресенье и никаких планов, связанных с возможным
отъездом из Москвы, не строила. Была ли она в этот момент одна в квартире? Бизнесмен,
отвозивший ее домой, утверждает, что он пытался напроситься на чашку кофе, но
девушка сослалась на усталость и пообещала пригласить его в гости в следующий
раз, с чем он и уехал, проводив даму до лифта и поцеловав ей ручку. Лжет или
нет? Как проверить?
После 23 часов пятницы наступает полное молчание. Виктория
Еремина никому из знакомых не звонит, не появляется в местах, где ее могут
узнать, но и дома ее нет, так как на звонки по телефону она не отвечает. А если
она все-таки была дома, но к телефону не подходила, то почему? И где она
пропадала целую неделю, с 23 до 30 октября? Неужели была в таком глубоком
запое, что никому не позвонила, ни на работу, ни любовнику?
Когда Настя «вынырнула» из своих размышлений и созерцания
бумаг, было почти восемь вечера. Она позвонила по внутреннему телефону
Гордееву.
– Виктор Алексеевич, кто занимается делом Ереминой?
– Ты.
Ответ был настолько неожиданным, что Настя чуть не выронила
трубку.
За все годы, что она проработала в отделе у Гордеева, она
занималась почти исключительно аналитической работой, но зато по всем делам, по
которым работали гордеевские сыщики. Это они бегали, стаптывая ботинки и
натирая мозоли, в поисках свидетелей и доказательств, это они осуществляли
хитроумные операции, внедрялись в преступные группировки, участвовали в
задержаниях опасных уголовников. Но всю информацию, добытую в таких вот бегах,
они, подобно муравьям, добросовестно тащили в кабинет Каменской и, устало
выдохнув, сваливали прямо у порога: Настасья сама разберется, что к чему, какой
факт на какую полочку положить и какой ярлычок к нему приклеить; она сама
оценит весомость каждого кусочка информации, надежность ее и достоверность,
прикинет, нужна ли эта информация для какого-нибудь дела, по которому сейчас
работают, или ее можно отложить «про запас», а если нужна, то можно ли ей
доверять и как ее проверить. Настасья включит свой компьютер, который работает
у нее не от электросети, а от кофе и сигарет, и завтра, ну, в крайнем случае
послезавтра расскажет, какие версии могут быть построены, кого нужно опросить,
что еще в процессе такой беседы выяснить и т. д. Каждый месяц Настя
изучала все дела об убийствах, тяжких телесных повреждениях и изнасилованиях и
составляла для Гордеева аналитическую справку. Благодаря этим справкам Виктор
Алексеевич видел не только типичные ошибки и промахи в раскрытии тяжких
преступлений, но и новые и оригинальные методы и приемы сбора улик и
изобличения виновных, а также, что было самым главным, все новое в совершении
самих преступлений: организацию, способы и даже мотивы.
Задачей Анастасии Каменской была кропотливая аналитическая
работа, и, спрашивая начальника о том, кто занимается делом об убийстве
Виктории Ереминой, она готовилась услышать два-три имени своих коллег, с
которыми она этим же вечером созвонилась бы. Она готова была услышать что
угодно, только не «ты».
– Можно к вам зайти? – спросила она.
– Я позвоню, – коротко ответил Гордеев, из чего Настя
поняла, что в кабинете у него кто-то был.
Когда она наконец дождалась приглашения и вошла в кабинет
начальника, тот стоял, отвернувшись к окну и задумчиво постукивая по стеклу
монеткой.
– Беда у нас, Стасенька, – произнес он, не
оборачиваясь. – Кто-то из наших ребят нечестен. А может быть, их даже несколько.
А может, и все.
Кроме тебя.
– Откуда вы знаете?
– Я твоего вопроса не слышал.
– А я его и не задавала. Я имею в виду: почему кроме
меня? За что такое доверие?
– Это не доверие, а расчет. У тебя нет возможности быть
нечестной, ты не работаешь непосредственно с людьми. Ты можешь оказаться
недобросовестной, но это не спасет того, кто даст тебе взятку. Пусть ты якобы
не додумаешься до чего-то, не заметишь что-то важное, существенное для дела.
Где гарантия, что опер, который ведет дело, тоже не додумается и не заметит?
Нет, деточка, ты опасна тем, что делаешь. А бездействие твое, даже умышленное,
роли не играет. Для взяткодателя ты не фигура.
