– Первое: я хочу все-таки выяснить, что это за компания
пригрелась в «Долине». Второе: я хочу, чтобы убийство в санатории было
раскрыто. Как вы это будете делать, добросовестно или нет, меня не интересует.
Дело должно быть закончено расследованием и передано в суд. И как можно
быстрее. Завтра доложите мне, какая помощь вам для этого нужна. Сможете найти
настоящего убийцу – тем лучше. Не сможете – не суть важно. Я, как вы понимаете,
берегу свой резерв.
– Понимаю, – кивнул человек в очках. – А
третье?
– Третье: я хочу знать, кто такая Каменская. Она
отдыхает в «Долине», занимает номер пятьсот тринадцать. Шахнович об нее зубы
сломал. Мне интересно почему.
– Когда вы хотите получить сведения о Каменской?
– Не буду вас торопить. Давайте к завтрашнему дню. Вы
приедете ко мне по поводу раскрытия убийства, заодно и поговорим о Каменской.
– В таком случае, до завтра, Эдуард Петрович.
– До завтра, голубчик. Приезжайте вечерком, часам к
семи – вместе поужинаем.
* * *
Поздно вечером состоялась встреча массажиста Котика с его
руководителем.
Котик сидел в своей квартире, развалясь в кресле, удобно
вытянув ноги и прихлебывая из бутылки темное пиво.
– Я велел Семену и Химику уехать из Города.
– Это правильно. Семен начинает терять над собою
контроль, он становится опасным. А Дамир?
– Дамиру придется остаться. Его еще будут допрашивать.
По-моему, его подозревают в убийстве.
– Забавно. А что с нашей переводчицей?
– Ее тоже допрашивали. Мне кажется, мы с вами ошиблись
на ее счет. Она не из милиции.
– Хорошо бы. А если из милиции, то что она здесь
делает? Может это быть связано с тем, что Семен натворил летом?
– Маловероятно. Столько времени прошло… Чего ж они так
долго выжидали?
– Ты прав, Котенька. Возможен и третий вариант: она из
милиции, но находится здесь не для работы, а для отдыха. Как ты думаешь, в этом
случае она представляет для нас опасность?
– Думаю, что нет.
– Надо бы, чтобы Дамир за ней проследил. Они
встречаются?
– Дамир ее уже два дня не видел.
– Интересное кино! Куда же она делась?
– Сидит в номере, работает. На весь этаж слышно, как
машинка стучит. Просто Дамир ею не интересуется. Зачем она ему? Он ведь ее от
Зарипа оберегал.
– Плохо, Котик. Выговор тебе. Дамиру нужно голову на
место поставить. Возьмись за это.
– И что я скажу Дамиру? Вы сами говорили, нельзя, чтобы
он знал, что она из милиции.
– Скажи что угодно. На меня сошлись в крайнем случае.
Объясни этому богемному существу, что нельзя увиваться за женщиной и
объясняться ей в неземной любви, а потом без всяких причин исчезать. Растолкуй
ему, что она может обидеться, а ведь только она сможет подтвердить его алиби на
момент убийства. Нельзя с ней ссориться. Нет ничего страшнее мести брошенной
женщины. Такие аргументы он поймет.
– Такие – пожалуй, да, – согласился Котик, делая
большой глоток и отставляя бутылку.
– Ты уж постарайся, дружок. Обеспечь постоянное
присутствие Дамира рядом с Каменской. Пусть будет повнимательнее.
– Постараюсь.
Глава 7. День восьмой
Прямо из аэропорта Юрий Коротков приехал в Городское
управление внутренних дел. Сотрудники уголовного розыска подробно рассказали
ему обо всем, что удалось узнать за два дня, прошедших со времени обнаружения
трупа Николая Алферова.
– Вчера Сергей Михайлович разговаривал с вашим
начальством, так что мы в ходе работы начали проверять версию о заказном
убийстве. Пока ничего не вырисовывается.
– А другие версии есть? – спросил Коротков.
– Ревность и деньги. Они там целый подпольный
тотализатор устроили. Заключали пари на женщин, ставка – сто тысяч рублей.
Представляете?
– Лихо! – Юра расхохотался. – И сколько было
участников?
– Насколько нам известно – трое. Сам потерпевший, его
сосед по комнате Павел Добрынин и сотрудник санатория Шахнович.
– Как со свидетельской базой?
– В первое же утро опросили всех поголовно, гигантскую
работу проделали. Большинство, конечно, ничего не знают ни об обстоятельствах
дела, ни о самом Алферове. Тех, кто знает хоть что-нибудь, на следующий день
допросил следователь. Их не так уж много, к сожалению.
– Поподробнее, пожалуйста, – попросил Юра.
Смуглолицый Андрей Головин заглянул в блокнот.
– В первую очередь Добрынин и Шахнович. Затем супруги
из Тулы, их соседи по столу, которые слышали, как они обсуждали условия и
результаты игры. Женщин, за которыми ухаживали участники тотализатора, всего
пятеро. Ну и еще несколько человек, так или иначе сталкивавшихся с Алферовым.
Вот список.
Головин положил перед Юрой листок с фамилиями, указанием
места работы и (для отдыхающих) номера комнаты. Пробежав список глазами,
Коротков сразу же наткнулся на фамилию «Каменская». Рядом стояла пометка «ГУВД
Москвы, комната 513».
– Меня интересует свидетель Каменская, – обратился
он к Головину.
– Каменская Анастасия Павловна, шестидесятого года
рождения, – бойко начал Андрей, поглядывая в свои записи, – приехала
в «Долину» двадцатого октября, путевку приобретала в Москве заранее, еще в
августе. Сам Алферов тоже приобретал путевку в Москве, но значительно позже, в
начале октября, так что вряд ли Каменская ехала сюда специально, чтобы
встретиться с Алферовым.
«Что он несет? – с ужасом подумал Коротков. – По
сути все абсолютно правильно, он так и должен проверять людей, проходящих по
делам о заказных убийствах. Но не Аську же… Неужели она им не сказала?»
– Свидетель Каменская, на мой взгляд, – тем
временем невозмутимо продолжал Андрей, – одна из наиболее реальных фигур,
объясняющих убийство на почве ревности или корысти.
– Поясните, – коротко потребовал Коротков.
– За ней последовательно пытались ухаживать все трое
участников тотализатора, и все трое якобы не преуспели. Но в это мне лично
поверить трудно.
– Почему?
– Если бы вы видели эту Каменскую, а также Добрынина и
Шахновича, вы бы тоже не поверили. Добрынин и Шахнович – красавцы, каждый в
своем стиле, один блондин, другой – брюнет, оба настоящие супермены. И, прошу
заметить, при деньгах. Каменская же – совершенно невзрачная, внешне
неинтересная, тихая женщина. Успехом у мужчин не пользуется. И вы можете
поверить в то, что, находясь в отпуске, она не соблазнится возможностью
закрутить роман с такими привлекательными мужчинами?
– Так я не понял, в чем вы видите обман? Вы сказали
«якобы не преуспели».
