Дальнейшее произошло быстро, тихо и буднично. Операция,
которую готовили и разворачивали больше двух недель, завершилась в несколько
минут без единого выстрела.
Настя очнулась от того, что кто-то жарко дышал ей в лицо.
Она протянула руку, нащупала собачий бок, и тут же шершавый язык облизал ей
щеку. Она с трудом поднялась. Нестерпимо болело плечо, которым она саданула о
железную дверь. Балда, сказала она себе, могла бы догадаться, что достаточно
легкого толчка. При падении она, как выяснилось, разбила колено, а кроме того,
сломала каблук.
Настя осторожно выглянула наружу. Галла в наручниках уже
усаживали в машину. Сколько же она провалялась в этом сарае? Она вышла и
уселась прямо на землю, с тоской разглядывая испорченную туфлю и кровоточащее
колено. Кажется, она еще и головой ударилась…
– Подсчитываете боевые потери? – послышался рядом
насмешливый голос.
Она подняла голову и увидела хромого сторожа. Настя
вымученно улыбнулась.
– Хороший у вас пес. Нашкодил, но попросил прощения.
– Он не нашкодил, – как-то очень серьезно ответил
сторож. – Он хорошо подчиняется командам. У нас с ним полное
взаимопонимание.
Брови ее поползли вверх.
– Вы хотите сказать… Ну да, конечно, я должна была сама
сообразить.
Она с шутливой досадой швырнула туфлю на землю, попыталась рассмеяться
и вдруг громко расплакалась. Это была классическая истерика, когда после
длительного напряжения достаточно малейшего эмоционального толчка. По лицу ее
текли слезы, плечи сотрясались от рыданий, она всхлипывала, обняв «сторожа» за
шею и уткнувшись в его грудь.
– Ну, успокойся, успокойся, – ласково уговаривал
он Настю, гладя ее по спине. – Все прошло, все хорошо. Ты держалась
молодцом. Ну же, милая, хватит плакать, смотри, твой начальник сюда идет.
Давай, моя хорошая, вытирай глазки.
– Тебе бы нянькой в яслях работать, – услышала
Настя усталый голос Колобка. – Где это ты научился так девушек утешать?
– Я всю жизнь с собаками вожусь, Виктор Алексеевич.
Бывает, когда псину успокоить надо, каких только слов не придумаешь. По часу
уговаривать приходилось.
Настя шмыгнула носом и оторвала лицо от уютной широкой
груди. Гордеев аж присвистнул.
– Ну ты хороша, Анастасия! У тебя зеркало есть? Где
твоя сумка?
– В сарае, наверное, осталась.
– Кирилл, принеси сумку, пожалуйста, – негромко
попросил «сторож».
Из двери не спеша вышла овчарка, аккуратно держа в зубах
сумочку.
– Странная кличка у твоей собаки, – удивился
полковник. – Их человеческими именами называть вроде не принято.
– У нее в родословной такая кличка записана, что за
неделю не выговоришь, – махнул рукой «сторож».
– Кстати, Анастасия, познакомься, это Андрей Чернышев,
задушевный друг и коллега нашего Ларцева, из областного управления.
– Очень приятно, – пробормотала Настя, открывая
пудреницу и разглядывая себя в зеркало. – Бог мой, ну и видок!
На ее лице была высокохудожественная смесь из пыли, грязи и
растекшейся косметики, особенно в том месте, где прошелся собачий язык. Она
перевязала колено носовым платком, сняла с ноги не пострадавшую туфлю и
собралась вставать.
– Андрюша, отвези ее домой, – распорядился
Гордеев.
– А вы?
– А я буду ждать Александра Евгеньевича. А то некрасиво
получится: человек приедет с такими деньгами, а его здесь никто не ждет.
Настя уже вполне пришла в себя.
– Между прочим, а зачем ему гараж? Разве у него есть
машина?
– Есть, а то как же. Только он на бензине экономит,
поэтому редко ею пользуется. Это он у себя в Энске на ворованном бензине ездил,
а в Москве, видно, еще знакомствами не оброс.
– И много у него будет денег с собой? Интересно,
сколько стоит меня убить?
– Нездоровое у тебя любопытство, Анастасия. Ты лучше
скажи мне, зачем ты Галла мыться заставила?
– Хотела, чтобы он разделся. Он вещи на стиральную
машину сложил, а я сверху на них облокотилась. Занавесочка-то у вашего сына в
ванной непрозрачная. Я, правда, успела только карманы рубашки проверить.
Хорошо, что аптечка прямо на машине лежит. Но руки у меня тряслись, как будто
кур воровала.
– Плохо. Глупый риск, могла попасться. На первый раз
прощаю.
– А оружие у него нашли при обыске?
– Нашли одну хитрую штуковину. Электрошоковая
мини-дубинка, размером с карманный фонарик. Человек теряет сознание минут на
пятнадцать-двадцать, вполне достаточно, чтобы успеть инсценировать то, что
захочешь.
– Значит, вот с чем он Филатову у двери
встретил, – задумчиво произнесла Настя. – И меня, наверное, так же
собирался… Ну все-таки, Виктор Алексеевич, сколько стоит меня убить?
– Убить человека обычно стоит примерно столько, сколько
хорошая машина. Вот и посчитай, с учетом инфляции.
– Наша машина или иномарка?
– Иномарка, конечно. Это же «заказники» высшего класса.
Обычно киллеры обходятся дешевле.
– Надо же, – она покачала головой, – целая
машина. И с хромой ногой. Везите меня, Андрей, как бесценный груз.
И, опираясь на руку небритого «сторожа», она поковыляла к
машине.
* * *
Настиного терпения хватило только до тех пор, пока Андрей не
вывел машину на шоссе, потом она не выдержала.
– Вы мне ничего не расскажете? – спросила она.
– Спрашивайте – отвечаем, – пошутил Андрей. –
Только давай на «ты».
– Когда ты здесь появился?
– Вчера утром, как только Ларцев узнал, что они
собираются на дачу.
– Кто «они»?
– Убийца и Муртазов.
– Откуда он узнал?
– Муртазов сообщил. Его Галл так прихватил, что Ларцеву
этот Ариф достался еще тепленьким, долго уговаривать его не пришлось.
Настоящего сторожа попросили временно удалиться куда-нибудь подальше. Галл тут
все осмотрел, по дому походил, все двери и окна проверил. Он, оказывается,
мужик предусмотрительный, доказательства причастности к убийству оставил вчера
на даче. Мало ли как дело обернулось бы у тебя дома, вдруг он не сумел бы тебя
живую сюда привезти. Сообщил бы потом, куда следует, что Павлов на своей даче
кое-что прячет.
– А Гордеев знал об этом?
– В том-то и дело, что не знал, как выяснилось. Когда я
вчера хотел с Ларцевым связаться, его нигде не было. А у меня связь только с
ним была. Ты же знаешь наши дела милицейские. А вдруг Володька не хотел, чтобы
обо всем знал его начальник? Он же меня не предупредил, что в случае чего можно
выходить на Гордеева.
