Вооруженных сил США
Гармиш, Германия
Гернакерштрассе, 19
7 августа 1945 года
Элси составила на поднос тяжелые тарелки с мясным рулетом. После отъезда Девятой эскадрильи в Центре стало значительно тише. Робби решил, что поварам нужно передохнуть, и объявил гвоздем меню «Мясной рулет по-домашнему». Накануне они допоздна месили фарш, а потом испекли и заморозили штук двадцать мясных кирпичиков. Гигантский таз говяжьего фарша чуть не вызвал рвоту, но Элси не решилась выблевать мамин чай.
Всю прошлую неделю мама каждое утро заваривала травы, а вечерние порции складывала в марлевые саше, которые Элси брала на работу. Лиловые пучки болотной мяты и листья клопогона сушились в кухне на окне. Папа чуть не заварил себе мяту, перепутав ее с лавандой, так что маме пришлось обвязать мяту красными нитками.
Элси пила чай пятый, последний день. Пока ничего не происходило, разве что лицо пожелтело и все время хотелось писать.
– Второй столик! – выкрикнул повар.
Элси взяла тарелку с кетчупом и маринованным луком и поставила поднос на плечо.
Пятеро солдат пили за столиком пенное пиво. Голодные глаза оживились, завидев Элси. Но не успела она подойти, что-то сжалось у нее в животе и ее резко скрутило. Она согнулась пополам. Тарелки грохнулись на пол.
Встать она не смогла, и ее подняли два солдата. Третий счистил с передника овощи и томатный соус, еще двое собрали осколки. Их лица двигались, губы шевелились, но Элси ничего не слышала. Внутри скручивало все сильнее. Она схватилась за живот и закрыла глаза. Когда открыла, Робби держал ее подбородок и спрашивал, что болит, но она не отвечала. Робби обернулся, что-то кому-то сказал, и все завертелось, как сливки, когда их взбивают. Элси чуть не вырвало, но она вспомнила про отвар и откинула голову назад. Вскоре она поняла, что это не комната вертится, а ее несут из зала через кухню в кладовую для скатертей и салфеток.
Робби сделал из скатертей постель, а из салфеток – подушку. Элси скорчилась и попросила расстегнуть ей платье. Робби выгнал мужчин и выполнил ее просьбу.
– Элси, надо позвать врача.
Она схватила его за руку, впилась ногтями в запястье. Врач скажет ему, что она беременна.
– Nein.
Она понимала, что происходит. Жаль только, что рядом не было мамы, чтобы подтвердить симптомы.
– Мама… – прошептала она, но вспомнила, что наплела родителям о своей работе. Они ведь не знают, что она официантка у американцев. – Ладно.
Ее скрутил новый приступ. Она знала, что это ребенок корчится внутри.
Робби положил руку ей на живот:
– Здесь болит?
Тяжесть его ладони немного умерила боль – может, ребенок чувствует пульс Робби сквозь тонкую кожу. Защипало глаза, выступили слезы, Элси мысленно взмолилась о прощении.
– С новым набором приехал один человек. Играл с нами в футбол. Сказал, что врач. Я могу его позвать. Никто ничего не узнает, – сказал Робби.
Она не успела отказаться: он уже убежал, она осталась одна. С потолка свисала на проводе лампочка. Большой мотылек летал вокруг, то касался белого раскаленного стекла, то вновь упархивал прочь. Крылышки в пыльце трепетали и бились о круглое стекло. Элси захотелось поймать его в ладони и выпустить наружу, в настоящий лунный свет. Минуты шли, спазмы утихали.
Постучали в дверь. Не дожидаясь приглашения, вошел высокий мужчина – рыжие волосы падали на лоб. Стрижка не как у солдат, лицо старше, но мягче.
– Это док Радмори. Я ему сказал, что тебе несколько недель нездоровится. Сейчас он тебя починит, – сказал Робби.
– Фройляйн Шмидт, – кивнул доктор Радмори, опустился на колени и расстегнул рюкзак с красным крестом.
– Nein. – Она отодвинулась, хотела встать, но боль вернулась.
Он пощупал ей лоб. Его пальцы были так нежны и осторожны, что она немедленно легла снова.
– Есть небольшая температура. – Он повернулся к Робби: – Будьте добры выйти ненадолго, пока я ее осмотрю.
Робби помялся. – Элси?
Она кивнула, и он вышел.
– Скажите мне, где болит.
Произношение какое-то необычное. Док Радмори говорил, слегка растягивая английские слова, и они сочились, словно мед из сот.
– Женские дела.
Она надеялась, что он кивнет и уйдет. Но он сильно нажал ладонью ей на живот внизу. Она резко вдохнула – внутри как будто что-то развязалось. По бедрам потекла кровь.
– Ага. – Он растянул пальцами ее веки и вгляделся в глаз. – Смотрите на меня.
Она посмотрела.
Элси не припоминала, когда в последний раз так близко смотрела человеку в глаза. Да, она встречалась взглядом с собеседниками и иногда запоминала, что глаза светлые или темные, но кое-чего она не замечала – до того как посмотрела в глаза доктору Радмори. Его глаза были не то чтобы совсем карие; в них сияли золотистые крапинки, по краям – желтизна и зелень. Зрачки тоже были не просто темные; в центре блестел свет, отражая мир совсем другим. Ей захотелось улететь в его глаза. Сердце забилось быстрее.
– Сержант Ли сказал, что у вас постоянная рвота, нет аппетита и усталость.
Элси кивнула.
– Когда у вас последний раз была менструация? – Он уже не смотрел на нее, и она поняла, что он знает.
Она прикусила губу и подавила слезы. Он подвинулся к ее ногам.
– Простите, мисс Шмидт, вы позволите?.. – Он указал на ее юбку.
Она закрыла глаза и подняла юбку до колен. Через несколько мгновений он опустил подол обратно.
– У вас выкидыш. Вы сделали аборт? – Он говорил мягко. – Я спрашиваю только затем, чтобы знать, есть ли колотая рана. Вы можете умереть от инфекции или потери крови.
– Я пила отвар, – сказала Элси.
Он нахмурился.
– Болотная мята и клопогон. – Ее голос прервался. Снова начались спазмы, и она подтянула колени к подбородку.
– Подождите. – Он вышел и вернулся с ломтем хлеба и двумя стаканами воды – мутной и чистой. – Сначала это. – Он подал ей мутную воду.
Элси глотнула и выплюнула воду обратно в стакан. В воде плавал песок, она пахла обугленными поленьями.
– Что это?
– Уголь. Честное слово, он не причинит вреда. Невкусно, но надо выпить все. Болотной мятой можно отравиться, если переборщить. Уголь поможет вывести яд из тела.
– Яд? – Элси выпила горькую воду. – А я думала, что потеряла ребенка.
– Так и есть. – Он кивнул на остатки угля в стакане. Элси с трудом допила. Угольная крошка скрипнула на зубах, по спине побежали мурашки. – Травы отравили вас обоих. – Он забрал у нее стакан. – Я ничего не могу сделать для ребенка, но вам помочь могу. – Он отставил стакан в сторонку и вынул из рюкзака таблетки. – Это лекарство смягчит боль и спазмы. – Он протянул ей белую таблетку и стакан с чистой водой.
