— Давай помогу.
Он рванул резинку на себя, и Настя повалилась на пол. Марк не спешил ее поднимать. Он медленно расстегивал брюки. Настя прикрыла глаза. От ужаса, от любви и от Марка. Она жалобно пискнула:
— Но почему на полу? Двадцать метров до кровати, а?
— Эти двадцать метров мы будем осваивать только таким способом.
Расставание с девственностью было не кровавым, но ужасно болезненным. Настя вопила и стучала ногами. Марк хмуро улыбался.
— Ну, ты хоть рад мне? — простонала Настя.
— Чему радоваться? Столько возни и никакого удовольствия. — Марк старался быть дружелюбным. Для этого ему нужно было освежить алкоголь в желудке. — Давай выпьем, Настя, — предложил он.
— А если — дети? — Она коснулась рукой его плеча и жалобно заглянула в глаза.
— Только дача. Дети и женитьба отменяются.
— Хорошо, — кивнула Настя, — жаль, что это для тебя не подарок.
Марк удивленно поднял брови:
— Что?
— Ну, невинность. Я же ее для кого-то хранила, — она вздохнула.
Марку было и смешно, и грустно.
— Иди сюда, моя девочка. Моя сладкая. Моя хорошая. Подарок мой, — он гладил ее по груди и бессовестно облизывал ухо. Ухо опьянело.
— Может быть, на кровать? — тихо спросила Настя.
— Нет, — рявкнул Марк, — до кровати осталось девятнадцать метров.
— А столько сумеешь? — она смотрела влюбленно и покорно.
— Будем стараться. До пятницы — свободен!
— Это из мультфильма о Винни-Пухе, да? — Радость узнавания у Насти всегда была большой и искренней.
— Да, — звонко ответил Марк, целуя ее в живот.
Сначала Настина покорность и влюбленность раздражали Марка. «Сначала» длилось так долго, что он успел привыкнуть и втянуться. Она была «всегда готова». В любое время дня и ночи. По первому требованию. Машина — на выезд. Это умиляло. Потом радовало. Потом начало волновать. Их постель из вялотекущей борьбы превратилась в припев. Песня получалась только с Като. Но припев был тоже очень ничего. Звонкий. Мелодичный. Марк стал называть ее по фамилии. И присвоил ей звание — «гвардии сержант». Настя гордилась и стремилась попасть в его шутки. Получалось плохо. Марк всегда смеялся один. Настя вдогонку. Уже дома. С папой и с мамой. Она стала слегка походить на сумасшедшую. Бабушка Софа грозила пальчиком: «Нехорошо, деточка». С Марком — нехорошо? С кем тогда? Ничего не слышу, ничего не вижу, я люблю тебя, Марк.
— Я люблю тебя, — сказала она как-то очень-очень серьезно.
Он похвалил:
— Молодец. Это обогащает. Секс без любви для женщины — это просто мышечные тренировки. Я искренне рад за тебя.
— А ты? — спросила Настя.
— Я всегда в форме, — отшутился Марк.
— Значит, не любишь, — обреченно сказала она.
— Мы так не договаривались, — уточнил Марк.
— Полюбишь как миленький, — пообещала Настя, — главное, что ты есть. Это очень много.
Марк привычно растаял. Не до конца. Льдинка любви к Като была закристаллизована. Амулет. Настя не могла его заговорить. Она вздыхала, худела, и даже только что вымытые волосы у нее сразу же начинали лосниться. Неизвестность стала новым и неприятным чувством. Чтобы не углубляться, Настя наняла частного детектива. В его обязанности входило круглосуточное наблюдение за Марком. Халтура не прощалась и не оплачивалась. Настя всегда перепроверяла полученные сведения. Она звонила ему на работу, домой и выспрашивала новости у Лизки и Марины. Два агента были с позором уволены. Они проспали Марка у его подъезда… Третий, последний, оказался надежным. Насте перепадали счастливые вечера — это когда Марк был с Като. В тысячу раз приятнее и безопаснее, чем если бы один. Лиза Корнилова, например, была бы не прочь заучаствовать вновь. Черт бы ее побрал. Со временем любовь достигла вершины самопожертвования — «я люблю Марка, он любит другую. Пусть любит, лишь бы ему было хорошо». Она пыталась подружиться с Като. Безнадежно, настойчиво, безрезультатно. Она была готова даже любить ее, если на расстоянии и без Марка.
Лучшей подругой стала Марина. Она понимала. «Вот это любовь», — повторяла как заведенная. Самвел тоже гулял. Ситуации у них были похожие. Можно было вздыхать, ждать и напиваться. Лиза смотрела на роман с Марком скептически. Смеялась. Сравнивала ощущения. Но у Насти, конечно же, все по-другому. Лучше. Чище.
— Слушай, а что ты маешься? — спросила однажды Марина. — Ты ж богатая девка. Купи его.
— Он не продается, — гордо ответила Настя.
— Не смеши. Назови хорошую цену. Твои в Америку собираются, слышала? Ну вот — Америка. Чем не цена? — Марина уверенно улыбнулась.
Здравая мысль! Возможно, когда-нибудь пригодится этот совет. Но не для Марка. Поразмышляв так, в конечном итоге Настя все-таки рискнула:
— Женись на мне и поедешь в Америку.
— Меня и здесь неплохо кормят, — Марк усмехнулся.
Настя тоже любила мультфильмы, но не запоминала так легко фразы из них. Обидно.
— Не хочешь — как хочешь, — устало согласилась она.
— А вообще, Настя, старайся больше не делать мужчинам предложений о женитьбе. Это неприлично. Некрасиво, — сказал Марк.
— А у меня нет мужчин, кроме тебя. — Настя заплакала. Это тоже было обидно. Марк беспокоился о ее свободе, номинальная стоимость которой равнялась одной копейке в ценах 1960 года.
— Бедная ты, бедная, — пожалел Марк, — давай полюбимся, мне домой пора.
Америка была смята шквалом, пронесшимся над простынями. Они все-таки добрались до кровати.
Настя ждала. Тщательно считала дни. Днями счет складывался в ее пользу. В сентябре, например, Марк провел у нее двадцать дневных часов. Добирайтесь до цели маленькими шагами. Настя подхватила за Лизой фразу: «К тому, кто умеет ждать, все приходит вовремя». Она гордилась и сверяла часы по Марку.
Жизнь становилась особенно счастливой, если Марк напивался. Он любил ее бурно и неистово. Он отчаянно клялся в верности и незыблемости своих чувств. Иногда путал имена. Наутро ничего не помнил. Но ночи были, и не она их придумала. Отношения складывались в узор, который все-таки вышивала Настя. Тем более, что она решила ждать сто лет.
Однажды Настин детектив позвонил ей среди ночи. Она сама вручила ему мобильник на всякий случай. Случаи бывали разные — иногда мужика не пускали на тусовки, и Настя звонила администраторам клубов с просьбой пропустить своего человека. Достижения прогресса использовались по назначению. Но тут сквозь ужасный треск Настя услышала фразу, заставившую ее похолодеть:
— Марк разбился на машине. Пьяный. С женщиной.
— Живы? — тихо спросила Настя.
— Она точно нет, Марк — не знаю. Но, видимо, жив.
