Ну, и как поступил бы Элвис на моем месте?
Скорее всего, выдал бы какую-нибудь песню, а может, врезал бы этому Брендану в зубы, пока тот еще не очухался. Впрочем, для себя самого я ни того, ни другого варианта даже не предусматривал. Готов держать пари: в такой ситуации даже Король рок-н-ролла испытал бы определенные затруднения, особенно если б тоже болтался в могучих ручищах Брендана Маки в двенадцати дюймах от поверхности земли.
— Но это же было секретное поручение, — задушенным голосом попытался оправдаться я.
— Секретное? Ты что же, секреты женского белья выведывал, паршивец? — прошипела Гейл.
— Послушай, Брендан, я даже представить себе не мог, какая у твоей Гейл…
— Что? — Его лицо потемнело. — Может, ты хочешь сказать, что у моей жены фигура уродливая?
— Нет, что ты! Мне очень жаль, но я…
— Щас тебе еще больше жаль будет! — пообещал Брендан, замахиваясь кулаком.
— Только не в лицо! — быстро сказал я. — У меня сегодня вечером выступление…
От его удара я на мгновение оглох и ослеп; казалось, прямо в меня врезался метеор неслабых размеров. Даже не пытаясь открыть глаза, я подумал: «Вот и все. Больше мне в клубах не работать. Теперь мой нос будет иметь такую форму, что мне только в качестве человека-слона на сцене выступать». И тут откуда-то из темноты вдруг выплыл тихий знакомый голос, и экзекуция сразу прекратилась.
Это была, конечно, Лили. Она, должно быть, следила за нами с того конца улицы и, увидев, что происходит, бросилась меня спасать. Она схватила Брендана за руку, и тот сразу меня отпустил. Я же говорил, что моя Лили — девушка крупная.
— Ну, хватит, — сказала Лили. — За что вы его так?
Брендан стал рассказывать ей эту запутанную историю, а Гейл и парень в лайкре изредка вставляли свои комментарии. Я же молча стоял рядом и чувствовал себя в полной заднице.
— Значит, вы решили, что он преследует Гейл? — спросила Лил, когда Брендан наконец заткнулся.
— Ну да, — ответил ей парень в лайкре. — А кого же еще?
Лил молча на него уставилась, а через пару секунд на него с удивлением уставилась и Гейл.
— Уж не хочешь ли ты сказать…
Лил кивнула и насмешливо спросила:
— Неужели вы сразу не поняли?
Теперь уже все уставились на меня. И все, даже Брендан, заулыбались.
— Ну вообще-то, если вдуматься…
— Хватит! — возмутился я, начиная понимать, к чему клонит Лил. Как-то мне это не слишком понравилось. — Я, черт побери, к геям никакого отношения не имею! Никакого, ясно вам? Богом клянусь…
И тут Лили одарила меня таким взглядом, что я мигом заткнулся. Заставил себя заткнуться. Хотя, судя по их физиономиям, можно было не сомневаться: эти мерзкие сплетни к концу недели разнесутся по всей нашей деревне. Черт! Ну и свинью они мне подложили! Теперь конец моим выступлениям в «Рэте» — там ведь запах тестостерона прямо в воздухе висит. Там и так выступать нелегко, даже если у тебя один-единственный короткий номер, а уж выйти на сцену в обличье столь сомнительного Элвиса — чистое самоубийство.
— Сволочи! — только и сказал я.
Парень в лайкре сочувственно глянул на меня.
— Да ничего страшного, дружище. Знаешь, сколько лет я это скрывал, прежде чем решился жить в открытую.
— Ага, он жутко стеснялся, — подтвердила Гейл. Теперь она уже улыбалась. И даже Брендан улыбался, и это было, пожалуй, единственным для меня утешением. И физиономия у Брендана снова стала похожа на вареный окорок, а не на сырое мясо. — Знаешь, есть ведь такие специальные места, куда ты вполне можешь пойти. Клубы там всякие и тому подобное. Пари держу, твое выступление стало бы настоящей бомбой, например, в «Розовой пантере». Тебе надо просто познакомиться с нужными людьми, — и она ласково потрепала меня по руке, — а не возле «B&Q» с фотоаппаратом слоняться.
Ну, в общем, вот и все. И у меня просто не было слов, чтобы возразить Гейл. Я укоризненно посмотрел на Лили, но она на мой взгляд не ответила. Она, может, и спасла мне жизнь, с горечью думал я, но какой ценой? Я ведь к самому себе уважение утратил!
Так закончилось дело Брендана Маки. Нет, кое о чем я еще рассказать не успел. У моего фиаско неожиданно обнаружилась серебряная подкладка, благодаря которой были не только оплачены все мои расходы, но и в определенной степени восстановлена моя репутация. Видите ли, Гейл оказалась права насчет таких клубов. Теперь на афишах «Розовой пантеры» мое имя красуется в верхней строчке, я выступаю по вечерам в пятницу и по высшей ставке — сто фунтов за одноразовое выступление плюс чаевые и выпивка — и уже получил немало потрясающих отзывов о своих выступлениях в местных газетах.
«Джим Сантана — самый лучший и весьма достойный исполнитель роли Элвиса, обладающий к тому же самым звучным и приятным голосом». Так писала «Морнинг пост», и я велел напечатать эти слова на своих визитных карточках. Буквально за пару недель я стал чем-то вроде знаменитости. Внезапно всем захотелось посмотреть, как я пою «под Элвиса», а Берни из «Лорда Нельсона» предложил мне снова выступать у них, причем по удвоенной ставке.
И все же, как я объяснял Лили вчера вечером в «Кейп-Код», это означало, что теперь мне придется еще больше работать, чтобы Гарри Стоун мог по-прежнему иметь надежное прикрытие.
— Это ведь не ради денег, Лил, — говорил я. — Слава — друг ненадежный, и Элвис это отлично понимал. Я никогда не позволю ярким огням рампы соблазнить меня. Может, сцена и впрямь моя тайная страсть, но работа сыщика — это моя жизнь.
Лили смущенно кивнула, стараясь не смотреть мне в глаза. Должен признаться: в последнее время я, возможно, был с ней несколько грубоват, а все из-за тех шуточек, которые отпускали в мой адрес Брендан Маки и другие громилы. На самом деле в тот вечер я вообще впервые появился в «Кейп-Код» после истории с «разоблачением» Гейл Маки и сразу заметил, что Лили страшно обеспокоена тем, что ее вмешательство, отчасти спровоцировавшее мое тогдашнее фиаско, могло испортить наши с ней особые отношения. Руки у нее слегка дрожали, когда она проверяла температуру автомата, где жарилась во фритюре картошка, а на щеках играл какой-то странный румянец, вызванный явно не жаром фритюрницы. Видя ее волнение, я почувствовал, как лед в моей душе начинает понемногу таять. Я никогда не мог долго на нее сердиться, знаете ли. А потом, это был пятничный вечер, и значит, на ужин предполагалась жареная рыбка.
— Ну, что теперь? — застенчиво спросила Лили, закладывая во фритюрницу куски пикши. Раскаленное масло шипело и плевалось, и я почувствовал, как рот мой невольно наполняется слюной. Никто не умеет так хорошо готовить рыбу, как Лили, и никто не умеет так здорово жарить картошку — она жарит ее прямо со шкуркой, нарезая вручную довольно крупными кусками, и получается именно то, что надо. Соль, уксус, мягкий зеленый горошек и поджаристые кусочки картошки и рыбы — все это вместе она затем заворачивает в горячую промасленную бумагу, а сверху еще и в газету «Дейли мейл».
[56]
