Книга Преступление доктора Паровозова, страница 28. Автор книги Алексей Моторов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Преступление доктора Паровозова»

Cтраница 28

— Ты вот здесь прочитай, — сказал он и ткнул пальцем. В этом месте маленькими буквами было написано, что «…всю ответственность за жизнь и здоровье ребенка несет его пионервожатый».

— Понял? — спросил он меня. — Так что, Леша, мне уже небо в клеточку мерещится. А из института уж точно выпрут! Жаль, всего год проучиться успел!

Я вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. На бревнышке, когда я рассказал про Костю, все сошлись на том, что Константин — чувак классный, что таких подставлять западло и что если Парфенков, не дай бог, жив и здоров, то уж разберемся мы с ним обязательно, если, конечно, он вернется в лагерь. Хотя насчет последнего у всех были сомнения, зачем возвращаться, если уже убежал, какой в этом смысл?

Но приговор был вынесен и обжалованию не подлежал. Разобраться — значит разобраться. Ну и правильно.

Игорь Парфенков вернулся после тихого часа.

Он очень был удивлен, что его хватились, так как готовился к побегу несколько дней, уходя из отряда сразу после завтрака и возвращаясь к тихому часу. Один раз он не пришел и на тихий час, и даже тогда его не искали, может быть, потому, что тихий час в конце третьей смены у первого отряда стал чем-то вроде факультатива. Оказалось, еще в Москве он поспорил с приятелем, что смотается на пару часов домой и вернется назад в лагерь. Просто так.

С него успели снять первые показания и обшмонать, обнаружив контрабандные сигареты. Мэлс дозвонился его родителям в Москву и объявил, что те могут прямо сегодня забирать своего сына как злостного нарушителя дисциплины. Оставалось только их дождаться, чтобы вручить Игорька в целости и сохранности. И для того чтобы эту сохранность обеспечить, Парфенкова поместили под арест в самом подходящем месте, а именно в комнате Кости Воронина, которого к этому времени вызвали на экстренный педсовет для разбора полетов.

Педсоветами этими Мэлс Хабибович успел к концу пионерского лета довести до исступления даже наиболее стойких своих подчиненных. Знатоки, а среди них был, конечно, Леня, утверждали, что педсоветов было каждый день ровно три, один — рано утром до подъема, второй — в тихий час и третий — после отбоя. До сих пор не понимаю, зачем надо было так часто совещаться, пусть и в такой динамичной и загадочной области человеческой деятельности, как работа с подрастающим поколением.

Не решившись просто запереть арестованного на ключ, Костя предпринял, как ему тогда показалось, единственно мудрое в этой ситуации решение. Он посадил в комнату к Парфенкову своего верного помощника Денисова и отправился на внеочередной педсовет уже в хорошем расположении духа. Ох, рано ты успокоился, Константин!

Мы знали, что в корпусе нет никого из вожатых, вернее, они были именно здесь, но все в одном месте и под самым надежным присмотром, в пионерской комнате на педсовете. И надзирал за ними не кто иной, как начальник лагеря Мэлс Хабибович, по совместительству их институтский преподаватель. Так что вожатые наши были в двойном кольце.

Вот и хорошо, вот и славно, решили мы, и, чтобы не привлекать внимания, к вожатской комнате было решено отправить хоть и небольшой, но эффективный отряд народных мстителей. Не могли же мы допустить, чтобы этого козла, который так подвел нашего Константина, через несколько часов просто увезли мама с папой. Нет, мы ему для начала объясним кой-чего, а потом…

Мы подошли к корпусу в тот момент, когда в столовой начался полдник. Бесхозные пионеры, судя по диким воплям из окон, уже начали там творить бедлам и, выскакивая на крыльцо, метко кидались друг в друга огрызками.

— Блин. яблоки, — произнес Балаган. А все мы, как и он, очень любили на полдник именно яблоки, пускай Генкин сам грызет свое печенье!

— Леха, давай, будь другом, сгоняй, возьми на всех, мы без тебя не начнем, только быстро!

Ну я и побежал, успев крикнуть напоследок:

— Без меня не начинайте!

Всего через пару минут я взлетел на второй этаж, обеими руками прижимая к груди десяток яблок. Было очень тихо.

Еще бы, вожатые заседают, пионеры в столовой, а меня ждут, мне обещали.

Меня не ждали, я это сразу понял. Длинная кровавая полоса вела из вожатской комнаты в туалет, находившийся почти напротив, и там кто-то невидимый громко фыркал и сморкался. Я пошел медленнее. Дверь в туалет была открыта. Я осторожно заглянул. Звуки эти издавал стоявший ко мне спиной Парфенков, нагнувшись над рукомойником.

Да, не хило кто-то из наших ему нос расквасил. Перестарались.

Тут откуда-то появились Балаган с Антошиным, у каждого в руках было несколько полотенец, Шурик намочил одно в соседнем рукомойнике, протянул Парфенкову, тот взял его, не глядя, и так же, не глядя на нас, прижав это полотенце к лицу, скрылся в комнате Кости.

— Леха, давай быстро! — тихо сказал Вовка, всучив мне мокрую наволочку, и мы быстро за двадцать секунд смыли кровавые следы в коридоре и туалете.

— Все, линяем! — махнул рукой Балаган, выйдя из вожатской комнаты, и мы очень быстро, как он и сказал, слиняли из корпуса, только яблоки раскатились по коридору, как шары на бильярде.

Мы сидели на бревнышке втроем — я, Шурик и Вовка, — и они, перебивая друг друга, рассказывали мне, что же произошло за те две минуты, пока я был в столовой.

Трое пионеров вошли в вожатскую комнату, где сидел арестованный Парфенков, обнаружив там, как и доносила разведка, в качестве верного стража Денисова. Этой троице понадобилось не более десяти секунд, чтобы объяснить, какая перспектива ждет самого Денисова, если он вздумает помешать им творить справедливый суд.

Денисов к аргументам прислушался и отошел в дальний угол.

Всем почему-то представлялось, что Парфенков, находясь в заточении, должен мучиться угрызениями совести, каяться, что вызвал своим бессмысленным побегом такую бучу, что Костика из-за него теперь, скорее всего, не оставят на отряде, а то и вовсе могут выгнать из института. То есть он должен был сидеть, как нам казалось, с виноватым выражением лица. Ну хотя бы с нейтральным. Его и лупить-то не хотели, а по возможности ограничиться жестким устным внушением.

Игорь сидел не просто с наглым выражением лица, нет, он беспардонно провоцировал вошедших: смерил каждого презрительным взглядом, смачно сплюнул на пол и отвернулся. Гаденыш понимал, что одной ногой уже дома. Это завело даже интеллигентного Шуру Беляева.

— А тебе не кажется, Игорек, что, прежде чем что-то делать, нужно подумать? — взволнованно начал он. — Неужели трудно было понять, что ты Костика подставляешь, да и нас заодно?

Игорек повернулся к нему, не торопясь, достал из кармана подушечку таллинской жвачки, так же не спеша развернул ее, демонстративно бросив бумажку на пол, и нарочито медленно начал жевать.

— А ну, подними! — с тихим бешенством произнес Балаган. — Подними быстро, это Костина комната!

Парфенков повернулся к нему, выждал паузу, снова сплюнул, усмехнулся и произнес:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация