— Тогда до завтра?
— До завтра, и спасибо, что снова меня спасли.
— Не за что.
Легкий кивок, и он поднимается к себе. Я закрываю дверь. Мне кажется, я сейчас разрыдаюсь. У меня на это столько причин!
14
Истинная природа людей познается в беде. Со дна пропасти особенно хорошо видно, что они из себя представляют. И рядом с вами в итоге остается два типа личностей: те, кто вам помогает, и те, кто пользуется вашим бедственным положением. Хочу сразу прояснить ситуацию: я ни разу в жизни не бегала. В лицее у нас был преподаватель, который пытался заставить нас наматывать круги по беговой дорожке стадиона, но в конце концов он отказался от этой затеи. Мы падали, смеялись, прятались за оградой, когда он поворачивался к нам спиной, — в общем, наше поведение было несовместимо с практикой бега. С тех пор я только ходила; конечно, как-то раз мне все же пришлось пробежать дистанцию метров в тридцать, когда меня едва не растерзал злобный маленький пес одной милой старушки, но это был единичный случай. Другая проблема состоит в том, что у меня нет для этого ни специальной одежды, ни обуви. Именно поэтому я упомянула о том, как ведут себя некоторые люди, почувствовав свою власть над вами.
Единственная спортивная особа среди моих знакомых — это Нина. Она перепробовала все: от верховой езды до гимнастики, включая танцы. Предполагаю, что она просто подсела на соревнования и медали. Неутомимая спортсменка. У нее черный пояс по теннису и золото высшей пробы по плаванию. Правда, я не видела ее уже несколько месяцев, и, наверное, не очень прилично являться к ней без предупреждения, чтобы позаимствовать необходимое снаряжение. Но это все же не оправдывает того, что она имела наглость попросить взамен. Будучи клиенткой центрального отделения «Креди Коммерсиаль» и глядя мне прямо в глаза, Нина заявила: «Либо я не плачу за обслуживание счета в течение полугода, либо ты побежишь босиком». Добрая девочка! Будь я на месте пони, еще получила бы сейчас удар кнутом. Самое ужасное, что я на это согласилась.
Вечером я постирала все, что она мне одолжила, чтобы за ночь все это высохло. Шорты чем-то похожи на сценические костюмы той самой группы, диски которой я убрала с видного места, — правда, без блесток. Майка неоновая, а обувь, по всей видимости, была разработана инженерами NASA для полета на Плутон.
Я постаралась поужинать как можно легче, рано легла спать и поднялась в шесть утра, чтобы успеть сделать разминку. Хочу вам сообщить еще один секрет: если бы смешное убивало, этим утром я бы точно была мертва. Чтобы размять свое бедное тело, я попыталась вспомнить упражнения по физкультуре из начальной школы. Я выполнила потягивания, наклоны и мельницу руками, чуть не сбив свой единственный настенный светильник. Туфуфу сидел на кровати, все еще недовольный своим недавним заключением. По его взгляду я чувствовала, что он считает меня ненормальной.
Без пятнадцати семь я была на пике своей формы. Я могла бы разгрузить фуру с рыбой или донести на спине мадам Рудан вместе с сумкой до ее квартиры. В семь тринадцать я дрожала, сидя на стуле, измученная слишком короткой ночью и непривычной физической активностью. В семь двадцать восемь судорожно рылась в аптечке в поисках витаминов, словно наркоманка, которой срочно требуется очередная доза. Откопав две шипучие таблетки, я проглотила их, забыв про воду. В семь сорок семь я напоминала уже ядерный реактор и была готова дать оплеуху первому, кто меня напугает. В семь пятьдесят пять Рик тихо постучал в дверь. Пунктуальный, как и я. Мне это нравится.
Я открываю. Он тихо произносит:
— Привет. Готовы к марафону?
«Милый мой, если бы ты только знал…»
Он окидывает меня быстрым взглядом с головы до ног. Я не хочу даже догадываться о его выводах. Тем временем он добавляет:
— Ну что, вперед?
Утро прекрасно, улица пустынна, словно мир существует только для нас. Рик раскидывает руки в стороны. На нем синие бриджи и черная футболка. Его обувь выглядит нормально. Он говорит:
— Предлагаю подняться к парку бывшего фаянсового завода. Это не слишком далеко, и пейзаж довольно привлекателен.
«Не слишком далеко? На вертолете, может быть, но пешком…»
— Согласна.
Он проводит рукой по волосам и очень уверенно трогается с места. Я устремляюсь за ним следом, как в школе. При этом остаюсь чуть позади, в надежде, что он не заметит моей поступи, которая вовсе не так воздушна, как у него.
— Вы где? — спрашивает он.
Любезным жестом руки он приглашает меня поравняться с ним. И тут происходит что-то невероятное. Мы бежим с ним рядом, в одном ритме. Словно в сцене из фильма о любви. Все идеально, они любят друг друга, и кажется, что они летят навстречу своему счастью, не хватает только ликующего звука скрипок и девушки-дублерши.
Мне хорошо рядом с ним. Словно знаю его много лет. От него исходит какая-то надежность. Он бежит размеренно, похоже, совсем не напрягается. Я наблюдаю за ним краешком глаза. Даже в беге он остается элегантным. Мне очень нравится легкое покачивание его плеч. Пожирая его глазами, я не осознаю, что мое тело уже начинает подавать мне сигналы тревоги. В конце улицы сердце колотится как бешеное, и я уже не чувствую ног.
— Ритм вам подходит? — спрашивает он, даже не запыхавшись.
Я молча киваю, но это ложь. Его красивый профиль, губы и длинные ресницы еще некоторое время отвлекают меня, но к середине бульвара я уже не могу игнорировать пределы своих физических возможностей. С ужасом понимаю, что вот-вот рассыплюсь на кусочки или размажусь о стену, как переспелая груша. Мы минуем сквер, затем школу. Обычно мне требуется минут десять, чтобы добраться сюда, а сейчас мы домчались меньше чем за две. Чтобы придать себе стимул, я представляю, что мы убегаем от страшной опасности. Позади нас изрыгается гигантский поток лавы, в котором плавятся дома. Или же на город напали гигантские скарабеи. Город уже разрушен, скарабеи пытают Туфуфу. Мы с Риком — последние, кто остался в живых, поэтому спасаемся бегством изо всех сил. На нас возложена великая миссия. Оказавшись в укрытии, нам придется много заниматься любовью, чтобы вновь заселить планету людьми. Спасибо скарабеям!
Впереди вижу церковную колокольню. Вот уже много лет я не приходила сюда. Сегодня я выбралась за пределы своего привычного периметра жизни. Разумеется, мне доводилось ездить на машине и дальше, но для машины это слишком близко, а пешком — далеко, поэтому для похода сюда нужны веские основания. Я не раз бывала здесь, когда мама водила меня в школу. Как все изменилось! Скобяная лавка превратилась в агентство недвижимости, химчистка стала магазином уцененных товаров. В душе просыпается ностальгия, но укус судороги быстро отвлекает меня от нее. Я полна решимости держаться. Я просто должна это сделать, чтобы остаться с Риком, чтобы продолжать на него смотреть. Сразу видно, что он любит бегать. У него на лбу нет даже намека на испарину.
Кроме никудышной физической подготовки, я ощущаю некоторую душевную неловкость. Я рядом с ним и должна бы чувствовать себя счастливой. Но я понимаю, что это не мое место. Меня не покидает ощущение, что я занимаю его незаконным путем, лгу ему, перестаю быть собой. Это мешает мне наслаждаться происходящим. К тому же у меня начинает колоть в боку. Я делаю глубокий выдох и внезапно понимаю, что не могу вдохнуть необходимое количество воздуха. Боже, я сейчас задохнусь и упаду. Решено, я обязательно займусь спортом. А пока веду переговоры с каждой частью своего тела, чтобы она держалась до последнего. Моим ногам явно надоело терпеть, они вот-вот устроят забастовку. Левая кажется менее сварливой, но протест нарастает. Легкие благодарны мне за то, что я никогда не курила, но они тоже на последнем издыхании. Моя трахея вся горит и уже не отвечает мне, когда я с ней заговариваю. Спина пытается уговорить меня лечь на землю. Тем временем Рик продолжает бежать, свободный и полный сил. Со своей отросшей за ночь щетиной он похож на вырвавшегося из джунглей дикаря.
