— Можно и так сказать…
Макс скользнул взглядом по незнакомцу: разбитые фирменные кеды, джинсы с кривыми строчками через штанины, футболка с какой-то странной, но уже почти исчезнувшей от старости кислотной картинкой, шерстяная кофта, натовская куртка, маленькие черные бутончики наушников… Прическа типа «хомячок испугался» и блуждающий непонятный взгляд. Парень пожал плечами и еще раз странно улыбнулся. Максу до зуда в горле хотелось рявкнуть: «Ну-ка покажи вены!», — но вместо этого он интеллигентно спросил:
— Ты что-то знаешь об этом?
— Так… Кое-что…
Затем неформал еще раз пожал плечами и оглянулся по сторонам, словно ждал кого-то. То ли кота с рогами, то ли каких-то своих знакомых с коробком травы.
— Расскажешь? — попытался снова привлечь его внимание Макс.
— А ты сегодня конверт на работе не получал?
— Конверт? А, да, кажется что-то приходило. Завтра с утра посмотрю. А что?
Молодой человек снова пожал плечами. Это было, видимо, если и не нервным тиком, то уж точно «особой приметой». Такие привычки появляются у людей стеснительных, которые с помощью них пытаются преодолеть сопротивление этого мира. Немного притвориться шлангом и не отсвечивать, надеясь, что мир станет меньше обращать на них свое недоброе внимание. Мир и в самом деле весьма зол и неприятен, но мы, бесчувственные, этого не замечаем. А они, бедняги, ощущают это каждое мгновение.
— Никто не знает, что будет завтра, — сказал молодой человек одновременно и с иронией, и с извиняющейся улыбкой. — Советую хорошенько размяться, времени остается мало…
И, обернувшись, он еще раз внимательно посмотрел на пустой ночной проспект. Прежде чем Макс успел что-то ответить, продолжил:
— Через минуту придется бежать, и бежать надо быстро. Лучше всего в ту сторону, — он махнул рукой в сторону дворов, — там есть проход…
Макс обернулся: между домов и в самом деле в темноте виднелась узкая арка. Тут же на ее фоне возникла спина нового знакомца: он деловито, смешно подпрыгивающей походкой зашагал в сторону темного двора. Обернувшись, бросил Лебедеву:
— Я буду там…
Воткнул в уши проводки плеера, и в тишине ночного проспекта послышалось ритмичное «тыц, тыц, тыц».
— Ты что-то куришь, да? — бросил ему в спину Макс, но ответа так и не дождался. Покачав головой, он достал маленькие пакетики и положил в них немного травы и земли с газона.
Мгновение — и темнота проспекта озарилась яркими вспышками стробоскопов. Два тонированных под бетон джипа с визгом остановились у машины Макса, блокировав ее. Из распахнувших дверок вышло трое дюжих ребят, осанка которых возвещала: «Я часто, очень часто хожу в спортзал». Пиджаки у них топорщились под левой рукой, а двое, несмотря на ночное время, были в темных очках. Макс разжал ладонь, и пакетики упали на землю. Растянувшись цепочкой, спортсмены пошли на Макса.
— Господин Лебедев! — негромко сказал один, самый невысокий и не накачанный, который, видимо, именно поэтому считался интеллектуалом, и ему доверяли все важные задания, например переговоры. — Вам следует пройти с нами!
— На каком основании? — Макс демонстративно принял скучающую позу и даже немного качнулся на носках.
Один из качков в темных очках достал удостоверение сунул его Максу в нос. Тот немного отстранился:
— Ну, что вы из НСБ — это и так понятно. Кто же еще с такими понтами будет гнать по пустому проспекту. Втроем в кортеже. Но я спросил про основание. Вообще-то, это моя территория…
— Уже нет, — второй бугай сказал это ласково, иронично, с гордостью и достоинством.
Было понятно, что ему очень нравится его роль. Макс заметил, что, в отличие от остальных, он был в брендовом галстуке, а рубашка его казалась накрахмаленной до состояния картона. Типаж известный — считает себя самым умным и самым красивым. Красавчик осторожно, плавными движениями, словно из рекламы геля для волос, начал отстегивать от пояса наручники.
— Вы нарушаете протокол, господа! Покажите предписание! — Макс, на всякий случай, сделал шаг назад.
Интеллектуал так же неторопливо, стал вытаскивать из-под мышки пистолет. Третий тип в темных очках посмотрел на него и тоже полез под пиджак. Понятно — это тормоз, грубая физическая сила. Он — самый опасный. Если первые двое могут испугаться, дрогнуть, то пока до этого дойдет, что игра проиграна, он успеет выпустить пять пуль.
— Тихо! — Прикрикнул Тормоз, дернув шеей.
— Спокойно. — Интеллектуал, видимо, решил не гнать коней. Он выудил левой рукой из кармана пластиковую карту и сунул ее Максу. В темноте видно было плохо, но слова «Максим Лебедев», «задержание», «преступление», «статья» разглядеть Лебедев сумел. И вытянул руки запястьями вперед.
— Угу, — кивнул он, — и подпись прокурора Балакирева имеется. Только попрошу без грубостей. Все-таки в чем-то коллеги…
Тормоз немного успокоился, буквально на пару сантиметров опустил ствол.
Красавчик уже поднес наручники к запястьям Макса, но тот осторожно и медленно, чтобы никого не испугать, поднял вверх правый указательный палец:
— Минуточку! Балакирев уже два дня как в отъезде. А оружие у вас — без стикеров. Значит — не табельное. А это означает, что?..
Интеллектуал уже открыл рот, готовя, видимо, какие-то возражения, но дослушать спич Макса ему не удалось: тот левой ногой выбил у него пистолет. Затем дернул поднятой рукой наручники вниз, и, выдернув их у Красавчика, швырнул в лицо Тормозу. Попытался красиво, как когда-то учили на уроках единоборств, положить Интеллектуала ударом ноги под грудь, но вышло не слишком: тот остался на ногах, и только с размаху врезался в своих коллег, неосмотрительно скучковавшихся около Макса. Но исправлять было уже некогда: Лебедев летел в сторону узкой арки в темном дворе. Добежав до восьмого дома, он увидел, как стена взрывается фонтанчиками штукатурки, прямо на уровне лица. Откуда-то, словно из другой вселенной, донеслись слабые запоздавшие хлопки выстрелов. На какое-то мгновение Максу даже показалось, что он ясно видит, как прилипают на мгновение к стене и тут же скользят вниз свинцовые кругляшки расплющенных пуль. Оценив высоту, по которой целились НСБшники, Лебедев поежился: похоже, все еще более серьезно, чем ему казалось. Еще толком ничего не успели обсудить, а они уже пытаются нашпиговать его голову свинцом. Кто вообще стреляет в наше время боевыми? Где-то впереди показался свет: это был выход на перпендикулярную улицу. Как она, черт, называется? Впрочем, уже не важно.
— Сюда! — в узком темном проходе стоял давешний то ли неформал, то ли наркоман. Макс нырнул к нему. Какая-то ржавая железяка больно задела его предплечье, раздался треск ткани. Неформал тут же сильно толкнул Макса между лопаток:
— Вперед, вперед! — и сам устремился в темноту.
Бежал он так, словно был чемпионом по бегу с препятствиями. Перескакивал через какие-то заборчики; с разбега, как хорошо знакомые, открывал двери подъездов; вылетал из окон лестничных площадок на другую сторону домов… Макс чувствовал, что голова у него начинает кружиться, а рукав предательски намокает: видимо, он распорол руку весьма сильно. Каждый раз, поворачивая за какой-нибудь угол, Лебедев оборачивался и видел, что НСБшники не отстают. Это казалось чем-то фантастическим, как в кошмарном сне: преодолеваешь чудовищные препятствия, путаешься в лабиринтах, а твои преследователи все на том же расстоянии, что и были в самом начале погони. И в тех же самых очках, вот только Тормоз сбросил пиджак, который, видимо, мешал ему бежать.
