Астрид засыпала нас вопросами, все ли с нами в порядке, а потом принялась хохотать.
— Эй, ребята, смотрите, кто тут у нас. Женская команда по легкой атлетике! — торжественно провозгласила она, чем вызвала взрыв хохота среди малышей.
Джейк с Брейденом тоже начали смеяться. Алекс не стал сдерживаться и присоединился к ним.
С моим телом все еще происходили какие-то странные вещи.
Астрид была тем, что я хотел. Она выглядела так прекрасно, и мне хотелось обладать ею, в самом мрачном и ужасном смысле этого слова.
Простите мою кровожадность. Мной все еще руководила та гадость, которая вылилась из хранилища НОРАД.
Я сглотнул и попытался восстановить дыхание.
— Мы приготовили для вас пиццу, — сказал Макс.
— Потом мы все съели, и Астрид пришлось готовить еще, — добавила Хлоя.
Пока Джейк, Брейден и Нико объясняли Астрид, что произошло, я взглянул на Алекса, которому серьезно от меня досталось. Тележка с медикаментами до сих пор стояла рядом с «Хижиной». Я порылся в ней, но не нашел ничего подходящего.
— Пожалуйста, Алекс, пойдем со мной, — сказал я. — Я приведу тебя в порядок.
Он понял, что мне нужно, чтобы все сделать правильно. «Бактин». Наша мама признавала только его. Она никогда не использовала другие средства, чтобы промыть царапины, порезы и все, что только можно. Она даже носила маленький флакончик в сумочке.
Я жестом попросил Алекса следовать за мной, и мы отправились в аптечный отдел.
Я чувствовал себя ужасно.
Я расцарапал его лицо. Это было так по-братски. Вдоль челюсти наливался огромный кровоподтек. Сколько в этом семейной нежности. Его глаза покраснели от слез. Из-за меня.
Покопавшись в куче разбросанных лекарств, я нашел препарат. А еще прихватил пакет ватных шариков.
— Я был не в себе, — начал я, обрабатывая первую из его многочисленных царапин. — Что-то в воздухе заставило меня слететь с катушек. Ты знаешь, я бы никогда на тебя не набросился.
Алекс покивал, уставившись в пол.
— Пожалуйста, — умолял я, — скажи, что ты меня прощаешь. Я чувствую себя ужасно. Хуже просто некуда.
В потухших глазах моего брата появились слезы.
— Просто… — начал он, но его голос сорвался. — Просто раньше я этого не боялся.
Зато теперь начал.
Благодаря мне.
После того как я закончил обрабатывать его раны, мы пошли назад к остальным. Я точно знал, что он меня простил, но видел, что ему все еще было неловко в моем присутствии. Опасался повторения, я полагаю.
Когда мы подходили к «Хижине», я услышал обрывок фразы, сказанной Максом:
— Я тоже ходил в «Эмеральдс».
Между тем, с чем пришлось столкнуться старшеклассникам, и тем, о чем думали малыши, наблюдалась очевидная нестыковка. Например, в то время, как я латал брата, которого собственными руками чуть не разорвал на куски во время маниакального состояния, вызванного химическими веществами, Макс, Батист, Улисс и Хлоя обсуждали «Эмеральдс» — стриптиз-клуб, расположенный на съезде с дороги, на окраине города.
— Он врет, он никогда не был в «Эмеральдс». Туда не пускают детей, — стала спорить Хлоя.
— Пускают, если твой дядя работает вышибалой, — возразил Макс.
— А чем там вообще занимаются? — поинтересовался Батист. — Наша церковь всегда старается призвать этих грешников к покаянию. Правда, я не знаю, какие именно грехи они там совершают.
— Скорее всего ругаются, — предположила Хлоя.
— Этого там хоть отбавляй! — сказал Макс.
— Это грешно, — подтвердил Батист.
— А коктейли пьют? — спросила Хлоя.
— Однозначно, — сказал Макс. — Их там полно, есть «Арбузный», «Персиковая страсть» и «Горячее яблоко», их подают в таких симпатичных стаканчиках. На вкус ужасно. Очень сладко и омерзительно. Я как-то выпил сразу три, а потом все выблевал обратно, прямо на барную стойку. Мама тогда пригрозила, если дядя еще хоть раз возьмет меня туда, она сообщит копам.
— Пьянство — это грех, — сказал Батист.
— Ого, — прошептала Хлоя.
— Да я и так больше туда не собираюсь, — продолжал Макс. — Скукота. Просто куча мамочек танцует вокруг в одних стрингах. Много шума из ничего.
Я едва сдерживал смех.
— Что? — спросила Хлоя. — Что смешного?
— А… Алекс рассказал мне шутку, — ответил я.
— Расскажи нам, — скомандовала она. — Мы любим шутки.
— Я уже и забыл. — Алекс растерянно пожал плечами.
— Да ладно тебе, — упрашивали они.
— Ладно, ладно, — сказал я. — Как заставить простыню танцевать?
— Как? — сказал Макс.
— Надо завернуть в нее утенка!
Ничего. Даже вздохов не было слышно.
— Это худшая шутка из всех, что я когда-либо слышала, — резюмировала Хлоя.
— Я вообще ничего не понял, — добавил Макс.
Мы с Алексом оставили второклашек обсуждать проблемы взрослых развлечений и пошли к тому месту, где собрались старшие.
Нико, Брейден и Джейк теперь размышляли над тем, что еще стоит предпринять, чтобы наверняка перекрыть все пути для воздуха снаружи.
— Те, кто придумал такой яд, просто чудовища, — сказала Астрид. — Этих ребят из НОРАД следует перестрелять.
— Ты говоришь о моем отце, между прочим, — возразил Брейден.
— Зачем вообще производить такие ужасные вещи? — спросила у нас Астрид. — Я хочу сказать, химикаты, которые превращают людей в дикарей? Или вызывают волдыри по всему телу и смерть? Это преступно.
— Они сделали это для нашей защиты.
— Защиты от чего? От кого? — спросила Астрид.
— От наших врагов! — ответил Брейден.
— Это бесчеловечно, — не удержался я. — Даже изготовление этих химических соединений нарушает Женевскую конвенцию. Это незаконно.
— Все законно, если этим занимается правительство. — Брейден упирался, как идиот.
— Даже удивительно, насколько это неправда, — сказал я.
— Скажи, Брейден, — спросила Астрид. — А чем именно твой отец занимается в НОРАД?
Меня тоже интересовал этот вопрос. В моих фантазиях отец Брейдена был кем-то вроде вахтера.
— Это секретная информация, Астридиотка, — ответил Брейден.
В тот момент мы услышали какой-то скрежет.
— Есть кто? — раздалось издалека.
Мы подпрыгнули на месте.
У ворот кто-то был!
Кто-то раскачивал ворота, затянутые одеялами и полиэтиленом.
