– А что именно вам понятно, Алиса? – В ярком фонарном свете
было видно, что зрачки его сузились до точек.
– Картина смерти. Человек в арабском костюме рассчитал все с
точностью до минуты. Ведь было известно, когда катер бросит якорь, когда
ныряльщики начнут прыгать в воду… Однако зачем? Почему? И кто он такой, этот
маскарадный дед?
– Скажите, вам знакомо имя Карл Майнхофф? – быстро спросил
Баррет.
– Впервые слышу.
– Этой ложью вы вредите прежде всего себе и своему сыну.
– Послушайте, мистер Баррет, у нас с вами был серьезный
разговор, а теперь начался диалог немого с глухим. Вы чего-то добиваетесь от
меня, обвиняете во лжи. А по какому праву, собственно? Я не понимаю…
– Все вы прекрасно понимаете, – поморщился Баррет, – много
лет назад, в России, вы познакомились с Майнхоффом, международным террористом.
Не знаю, какие у вас с ним были отношения, что вас связывало. Здесь, в Эйлате,
вы случайно встретились с ним и узнали друг друга. Теперь он ходит за вами по
пятам. Он убил Денниса. Карлу Майнхоффу что-то надо от вас, у него какой-то
очень серьезный интерес. А у вас – страх, растерянность, паника, детское
желание спрятаться, удрать от опасности. Не удерете, Алиса. Вы вляпались в
очень скверную игру, и лучше скажите мне правду. Я помогу вам. Поверьте, у меня
есть такая возможность.
– Мистер Баррет, я вам все сказала, – Алиса откровенно
зевнула, прикрыв рот ладонью. – Чего вы от меня хотите? Какой террорист? Завтра
нам вставать чуть свет. Простите. Спокойной ночи…
Она здорово переиграла. Любой человек на ее месте, услышав
такое, удивился бы, возмутился, но не стал бы равнодушно зевать. Однако
исправлять ошибку было поздно. Баррет, судя по его лицу, моментально просек
фальшь и сделал соответствующие выводы.
– Если у вас осталась капля здравого смысла, Алиса,
позвоните по одному из этих телефонов. – Он вытащил из кармана визитную
карточку и ручку. – Здесь мой сотовый и рабочий. Это Тель-Авив. Я буду там уже
сегодня. И еще я напишу вам номер, по которому вы можете позвонить в Москве. Вы
просто назовете свое имя, передадите привет от Вилли Баррета, и вам помогут.
Говорить можете по-русски.
– В чем мне помогут, да и с какой стати?
– Хватит валять дурака, Алиса. Не потеряйте карточку,
спрячьте ее получше. Всего доброго.
Когда его шаги в коридоре затихли, Алиса подумала, что он
совершенно прав. Она вляпалась в очень скверную игру, причем не здесь, не
сейчас, а страшно давно, пятнадцать лет назад, в студенческом международном
лагере. И никто не поможет ей выпутаться. За каждым предложением «помочь» стоит
все та же игра. Деннис Шервуд с его ухаживаниями, влюбленностью, долгими
задушевными разговорами тоже, оказывается, был игрок. Скорее всего он из ЦРУ.
Они давно охотятся за Карлом, как и многие секретные службы. Между прочим,
хотели бы давно поймали. С их-то возможностями, агентурой, аппаратурой…
По обе стороны дороги простиралась пустыня. Серые груды
спрессованного песка, желтые, облитые свежим утренним солнцем холмы у
горизонта. Изредка виднелись вдали палатки бедуинов. Максимка крепко спал на
заднем сиденье. У него тоже была трудная ночь. Он вскрикивал, вертелся, один
раз даже заплакал во сне.
Проснувшись сегодня утром, он опять стал вспоминать, как
лихо Деннис отбился от арабов и потом, в машине, первые полчаса пути говорил
без умолку. Засыпая, пробормотал с тяжелым вздохом:
– Знаешь, мамочка, мне кажется, пока мы о нем говорим, он
как бы не совсем умер…
Алиса прищурилась, вглядываясь в далекий дорожный указатель.
Название городка было написано на иврите огромными буквами, а по-английски
меленько, издали не разберешь. Кажется, здесь развилка. Надо повернуть направо.
Холмы подступали к обочине. Именно здесь они застряли с
Деннисом, когда возвращались из Иерусалима в Эйлат. Хлестал дождь, выл ветер,
потоки воды смывали окаменевшие песчаные глыбы с высоких отвесных холмов. Били
в лицо прожектора военного кордона.
Теперь светит солнце, на небе ни облачка, они с Максимкой
возвращаются домой, уже завтра будут в Москве. Если бы славный американец
Деннис Шервуд не начал прихлестывать за соседкой по гостинице, выполняя свой
служебный долг, был бы сейчас жив.
Дорога стала петлять. Из-за поворота на небольшой скорости
выехал белый седан, остановился и резко просигналил. Из открытого окна
появилась рука, пришлепнула мигалку к крыше машины. Алиса съехала к обочине. Из
седана вышел полицейский.
– Куда вы направляетесь, мэм? – спросил он по-английски.
– В Тель-Авив.
– Откуда?
– Из Эйлата.
Этот вопрос каждый раз задавали на контрольных пунктах
солдаты, после чего с улыбкой желали счастливого пути. Но полицейский был
настроен иначе.
– Пожалуйста, ваши документы.
Алиса протянула в окошко водительские права.
– Паспорт, пожалуйста.
Максимка заворочался на заднем сиденье. Полицейский долго
разглядывал документы, потом вежливо попросил пройти в его машину.
– А в чем дело? Я ничего не нарушала.
– Вы превысили скорость.
– Ничего подобного. Я ехала, как положено, девяносто
километров.
– Будьте любезны, пройдите в мою машину, мэм. Оставалось
подчиниться. Документы были у него.
– Малыш, не волнуйся, я сейчас вернусь, – сказала она
Максиму, заметив, что он приоткрыл глаза.
– А что? Почему? – сонно пробормотал ребенок, поднимаясь.
– Ничего страшного. Говорят, скорость превысила. В
полицейской машине на специальном табло светилась цифра «сто». Алиса не
сомневалась, что почти всю дорогу ехала на скорости девяносто, а то и
восемьдесят километров.
– Ваша аппаратура неисправна, – сказала она, – здесь не
правильные показатели.
– Вы нарушили, мэм, и обязаны заплатить штраф.
– Хорошо. Сколько? – Она открыла сумочку.
– Нет. Не здесь и не сейчас, – покачал головой полицейский,
– я выпишу вам квитанцию. В Тель-Авиве вы заплатите по ней в любом банке.
– Сколько?
– Тысячу шекелей.
Алиса поперхнулась. Это больше трехсот долларов. У нее на
карточке осталось двести долларов, и около пятидесяти в шекелях лежит в
кошельке..
– Простите, я не ослышалась? Тысяча шекелей за нарушение,
которого не было? – медленно произнесла она, глядя в ледяные серые глаза.
