«Мы теперь как прокаженные, – усмехнулась она про себя, – и
это только начало. Я больше никому не расскажу, никому… А все-таки я сама
Деннису захотела рассказать? Или он осторожно подвел меня к этому? „Вы одна не
справитесь, Алиса.. Вы чего-то боитесь…“ Между прочим, если кто и мог
подстроить нападение в Иерусалиме, то только он, Деннис, – она даже вздрогнула
от этого идиотского предположения. – Господи, как мне могло в голову прийти?
Ерунда! Зачем ему?»
– Вы задали Деннису тот же вопрос? – американец вскинул
брови. – И что он вам ответил?
– Деннис, как человек разумный, сказал, что это случайность.
Мы сами виноваты. Забрели в арабский квартал, да еще поздно вечером.
– А почему вам пришло в голову, что нападение могло быть
запланировано заранее? – слегка прищурившись, спросил Баррет.
– Мало ли что может померещиться со страху! улыбнулась
Алиса.
– Ну а сейчас вам не кажется, что между этими двумя
случайностями есть какая-то связь? Я спрашиваю потому, что мне, например, эта
мысль не дает покоя.
– Нет, нападение никак не могло быть запланировано, –
покачала головой Алиса, – ну подумайте сами. Предположим, кто-то следил за
нами, шел по пятам и выбрал подходящий момент. Но такого момента могло и не
быть. Напасть в еврейской части города никто бы не решился, там полно полиции.
А заставить нас забрести в арабский квартал – для этого надо быть гипнотизером,
ввести нас троих в состояние , глубокого транса. Но главное – кому и зачем это
понадобилось? Мы накануне вечером еще не знали сами, что утром отправимся в
Иерусалим. Сложно представить неких злоумышленников, которые на всякий случай
ночевали на автостоянке у гостиницы, ждали до рассвета: а вдруг мы поедем в
удобное для атаки место? Тогда уж было бы логичней с их стороны напасть сразу,
на пустынном шоссе. – Она заметила, что уговаривает не столько американца,
сколько себя.
– То есть вы считаете, что если за вами кто-то следил, то с
самого начала? Еще здесь, в Эйлате…
– Я не считаю, что за нами кто-то мог следить, – быстро
произнесла Алиса.
– А утром, на катере, еще до того, как Деннис прыгнул в
воду, вас что-нибудь насторожило?
– Пожалуй, ничего.
– Слышу сомнение в вашем голосе, – улыбнулся Баррет, –
все-таки было что-то необычное?
– Ничего, – покачала головой Алиса, – совершенно ничего
необычного.
– Вы находились в трюме или на палубе?
– На палубе.
– Давайте по порядку, с самого начала. Вы поднялись на борт…
– Да, мы поднялись на борт. Народу было много. Все шло по
программе рассказ экскурсовода, завтрак, бедуинский ансамбль.
– Никаких происшествий? Даже совсем незначительных? – Баррет
слегка склонил голову набок и вдруг напомнил Алисе старого полысевшего сеттера,
который прислушивается к далекому шороху живой дичи в кустах.
– Рядом с нами сидел пожилой араб. Во время завтрака у него
опрокинулся стакан, он полез за платком, из кармана посыпались деньги. Ему было
трудно наклоняться, мы все трое стали ему помогать, собирать деньги под
скамейкой. Если это можно считать происшествием…
– Можно, – кивнул Баррет. – Как он выглядел?
– Очень пожилой. Длинная седая борода. Темные очки. Обычная
арабская одежда, на голове платок.
– Он был один?
– Нет. По катеру бегало большое арабское семейство,
множество детей разного возраста.
– А почему вы решили, что старик принадлежал к этому
семейству?
– Ну, такой пожилой человек вряд ли отправился бы один на
морскую прогулку, – неуверенно произнесла Алиса и подумала: «Правда, с чего я
взяла, что арабский дед принадлежал к этому семейству? Просто сразу так решила,
и все. А между тем никто из детей и взрослых ни разу не подошел к старику».
– Где стояли тарелки с едой, пока вы собирали деньги? –
спросил Баррет после долгой паузы.
– На скамейке.
– Что за еда?
– Баранина и рыба с рисом, овощи.
– Содержимое ваших тарелок чем-то обличалось?
– Да. Деннис ел баранину, Максим и я – рыбу. Напитки в
стаканах тоже были разные. У Максима виноградный сок, у Денниса – томатный, у
меня минеральная вода.
Опять повисла долгая напряженная пауза. Алиса закурила и
неуверенно произнесла:
– Когда мы причалили, мне показалось, что старик слишком
молодо сбежал по трапу на берег.
– Вы сказали об этом полиции?
– Нет. Меня допрашивали только на катере. Сюда, в гостиницу,
приходили полицейские, я видела их у стойки администратора, но со мной они не
беседовали.
– Конечно, – Баррет усмехнулся, – зачем им с вами еще раз
беседовать, если, по их мнению, Деннис умер без посторонней помощи?
– А вы, мистер Баррет, делились с ними вашими подозрениями?
– Разумеется. Меня вежливо выслушали, потом сообщили
официальное заключение о причинах смерти.
– Вы все-таки считаете, Денниса убили? – тихо спросила
Алиса.
– Вы тоже так считаете. А возможно, догадываетесь, кто и
почему.
Глаза его моментально сделались колючими, холодными, от
трогательного участия не осталось и следа.
«Эй, мистер, а ведь вы такой же сотрудник посольства, как
тот человек на катере – старый араб, – подумала Алиса, – то есть, возможно, вы
и работаете в посольстве, но служите в ЦРУ. Вы меня мастерски допрашиваете,
используя целый спектр специальных приемов. Вы пытались мне понравиться,
сначала последовательно поиграли на эмоциях: на женском самолюбии, на
сострадании к несчастному отцу Денниса, потом признались, что ваша
сентиментальность – блеф. Далее вы взяли деловой тон, перешли к фактам. Ну а
теперь вы пошли в атаку и провоцируете меня. Ну что ж, я сообщила вам все, что
могла. Добавить мне нечего».
– Простите, мистер Баррет, – произнесла Алиса, спокойно
выдержав его взгляд, – вы знали Денниса многие годы. Я – всего несколько дней,
следовательно, ваши собственные догадки и предположения куда существенней моих.
– Денниса убил человек, который плыл с вами на катере в
костюме араба, с приклеенной седой бородой. Когда вы собирали его рассыпанные
деньги, он добавил яд в еду либо в томатный сок. Больше никто не мог этого
сделать.
– Да, вероятно, вы правы, – медленно произнесла Алиса, – у
него была такая возможность – незаметно добавить яд. Тогда все понятно – и про
судороги под водой, и про острую сердечную недостаточность.
